Надя подошла, обняла обезумевшего старика, провела рукой по его засаленным волосам, утешая, прижалась щекой к колючей щетине и размазала общую слезу. Ваня тихо потянул её за рукав, указывая на дверь. Дядя Лёня, провожая их по-военному, отдал честь.

Родители Нади были люди простые и открытые, отец, познакомившись с Ваней, утащил его в кладовку показывать свои трофеи и поделки своими руками. Он любил говорить: «Какие в доме ножи, такой и мужик». Ване удалось убедить его, что ножи у него всегда отточенные, сухие, в ножнах и без ржавчины. «Нормальный мужик». С тех пор это был лучший зять.

Надя осталась с матерью на кухне, мать раскатывала тесто в маленькие кружки, а Надя клала на них жареную капусту и закрывала. Любимые Надины пирожки с капустой, обязательно жаренные на сковороде, а не печённые в печи. За этим занятием Надя рассказала ей всё, что произошло с сыном и что родители могут навещать его у церкви рядом с могилой отца.

Когда мать услышала, она прижала её к себе: «Девочка моя». Заплакала. «Чего жизнь тебя так треплет?» Запачкала Наде плечи в муке, растерялась, попыталась отряхнуть пятна руками и сделала ещё хуже. Теперь уже Надя прижала её к себе: «Всё позади, успокойся».

За ужином родители расспрашивали Ивана про его семью и жизнь, он им понравился. Надя, сама того не ожидая, познакомила Ивана со своими родителями, а это было переходом на следующий шаг в отношениях.

Вернулись в город подавленные и уставшие. Из Надиной головы не выходил образ умирающей деревни, её дома. Тяжёлым камнем на спине ощущалось всё увиденное и услышанное там. Ей не хотелось туда возвращаться, Надя понимала, что в городе ей жить лучше, но непонятные силы всё рано тянули её в отчий дом. Нельзя просто взять и забыть место, где ты рос, людей что были рядом.

Когда-то давно, при поступлении в институт, она хотела вернуться и заниматься хозяйством, выйти замуж за соседского мальчишку, нарожать детей, ходить с ними в лес за ягодами и грибами, купаться в таёжном пруду. Жить спокойной, счастливой, деревенской жизнью.

Но сейчас жизнь в деревне ей казалась совсем другой, ни о каком счастье уже и не думалось, только печаль, разруха и забытие.

Она окончательно решила, что её будущее здесь, в городе, и, вероятнее всего, рядом с Ваней.

Всё чаще и чаще Надя чувствовала вину перед Иваном. Они встречались, иногда ночевали вместе, но близости у них не было. Она много раз понимала, что он хочет, но сдерживается, как может. И, чего таить, она тоже хотела, все же люди. Но не решалась давать выход своим эмоциям. Проснувшись утром, она получила неожиданное сообщение. Обычно он писал ей в десять часов, желал доброго утра и советовал, как одеться перед выходом из дома, краткий прогноз погоды. Сегодня же сообщение пришло уже в семь часов, и содержание его показалось странным. «Когда будешь выходить из дома, оставь ключи в почтовом ящике и не возвращайся, пока я не скажу». «Интересно, что это значит?» Сказано властно и нагло, а, может, и нет, не понятно. Вот именно поэтому она не любила текстовые сообщения: не понятно, какая интонация. Важно видеть лицо, глаза, улыбку при общении с человеком, чтобы понять, что он имеет в виду, или слышать его голос. Но этого не было, только сухой текст. «Ладно, наверное, опять игру затеял». Всё сделала, как он просил, и поехала к Соне.

Лучшие подруги, как обычно, закатились в кафе. Сонины родители полностью содержали её, и вопрос расходов не стоял. За вторым бокалом вина языки развязались и обсуждения углубились от обычных сплетен к отношениям Нади и Вани.