– Что же делать, господин полковник?

– Думать! Надеюсь, наш разговор останется между нами. Я говорил с вами как фронтовой офицер, а не как штабной карьерист-очковтиратель. Я доверяю вам, потому что вы студент, а молодежь – будущее страны.

Юрий был озадачен. Откровения подполковника плохо сочетались с его намерением отличиться и стать героем на этой войне.

Шумский был избран в военно-промышленный комитет, созданный Думой в помощь военному ведомству для снабжения армии всем необходимым. По его инициативе был сформирован специальный поезд, доставлявший фронту подарки от жителей Москвы.

Морозным январским утром Анатолий Александрович отбывал в действующую армию вместе с градоначальником. На вокзале было много провожающих, в том числе Ольга Александровна Назарова. Шумский обещал ей писать до востребования.

Через неделю она получила письмо:

«Здравствуй, моя любовь! Пишу наскоро из-за нехватки времени. Ты не можешь себе представить, дорогая, как обрадовались солдатики нашему приезду. Сколько же им пришлось пережить! Как дети, со слезами на глазах, они принимали наши подарки. На вопрос, будут ли они воевать до победного конца, наши молодцы ответили, что будут, если и мы в свою очередь обеспечим их всем необходимым для победы. Слава богу, наш комитет начал устранять прежние недостатки. Будем надеяться, что все изменится к лучшему и мы сможем одолеть германца и без союзников. Они никогда не оценят, что мы дважды спасали Париж. Европа в отношении России всегда была неблагодарной. Прости, моя милая, что утомляю тебя рассуждениями. Пишу тебе ночью после устроенного нам банкета в штабе армии. Было много тостов и пожеланий. Все мои мысли с тобой. Нежно целую. Твой А.».

Ольга Александровна прямо с почты ответила ему и вскоре снова получила коротенькое письмецо:

«Дорогая Ольга! Не волнуйся из-за того, что я сообщу. Раздавая в окопах подарки, я простудился. По-видимому, легкий грипп. Температура небольшая. Несмотря на это, врач уговорил меня лечь в лазарет, откуда и пишу тебе. Дня на три задержусь. Ну что ж, хотя бы высплюсь. Жди меня, скоро встретимся у нашего любимого камина. Целую. Твой А.».

Больше писем от Шумского не было. Ольга Александровна не на шутку встревожилась и каждый день ходила на почту.

Ни для кого не секрет, что на фронте началась эпидемия сыпного тифа.

Тревожное предчувствие не обмануло. Через неделю, просматривая газеты в поисках какой-то рекламы, она случайно зацепилась глазом за знакомую фамилию и прочитала: «Мария Александровна Долгова с глубоким прискорбием извещает родных и близких о безвременной кончине на фронте ее брата, члена Государственной Думы Анатолия Александровича Шумского. О дне похорон будет сообщено дополнительно».

Она побледнела и молча протянула газету Николаю Николаевичу.

Прочитав извещение, он растерянно пробормотал:

– Анатолий! Друг мой единственный… как же так, Оля?..

Она плакала у него на груди, как маленькая. Назаров беспомощно молчал. Даже Анатоль, штатский человек, стал жертвой войны, что же будет с их сыном…

Шумского отпевали дома, в большой зале его особняка на Пречистенке. Народу пришло много. Гроб утопал в венках из живых цветов. Заплаканная сестра Шумского принимала соболезнования. От запаха цветов, ладана и громкого пения церковного хора, а также из-за бессонных ночей у Ольги Александровны болела и кружилась голова. Она незаметно вышла из залы и прошла в кабинет Шумского. В нем все как раньше: возле камина два кресла, сидя в которых они любили смотреть на огонь. Казалось, это было вечность назад. Она присела в «свое» кресло и, глядя на догорающие поленья, вспомнила строки его последнего письма: «Скоро встретимся у нашего камина…»