Она взяла вазу с заранее приготовленными билетиками, свернутыми в трубочки, и обнесла гостей. Каждый взял записку и вслух прочел «задание». Например: пройти на четвереньках по комнате, подлезть под рояль и прокричать петухом, быть исповедником грехов, рассказать о своей первой любви или анекдот. Под общий хохот все исполняли свои номера.

После фантов играли в «пропажу».

Одному из юношей завязали глаза, а Марика в это время спрятала за корсаж свой платок. Молодой человек, когда с него сняли повязку, должен был его найти. Когда он приближался к Марике, гости кричали «тепло», а когда удалялся – «холодно». Окончанием игры должен был служить возглас «горячо», но он, конечно, так и не прозвучал. Под общий смех Марика вынула из-за корсажа «пропажу», а молодому человеку назначили штраф: помяукать, полаять и поблеять под столом. Все это он исполнил с большим мастерством, чем привел компанию в восторг.

Марика раздала гостям карты «Флирт цветов», и все стали соревноваться в искусстве делать комплименты и объясняться в любви от имени цветов.

Так развлекались до самого ужина.

В час ночи, проводив последних гостей, Юрий сказал:

– Не пойму, почему девицам из семей нашего круга нравятся песенки про наркоманов, проституток и сутенеров.

– Юрка, ты подлец! – Марика выбежала, хлопнув дверью.

Ольга Александровна выразительно посмотрела на сына, как бы напоминая: давно ли сам был таким же; а Николай Николаевич пожал ему руку:

– Слава богу, ты начал взрослеть.

– Я к вам, Николай Николаич, на сей раз по сугубо личному делу, – говорил водочник Буянов, входя утром в канцелярию Назарова.

Он уселся в предложенное кресло. Назаров угостил купца сигарой. Оба закурили.

Буянов был водочным королем России, поставщиком двора Его Величества, в каковые попал, дав хорошую взятку коменданту дворца, а тот убедил кого надо, что водка Буянова лучшая в мире.

Купец славился в Москве своим распутством, о нем рассказывали анекдоты, один скабрезнее другого. Внешне он походил на героев пьес Островского: с гладкой прической, напомаженным пробором, небольшими закрученными усиками, какие часто встречаются у лакеев и парикмахеров. Зато носил дорогие английские костюмы, большую жемчужину в галстуке и бриллиантовый перстень на указательном пальце правой руки, который часто выставлял вперед во время переговоров с партнерами. Этот указующий перст знали многие.

– Сегодняшнее дело не касается моей фирмы, – начал Буянов, – оно сугубо интимного свойства. Буду с вами как на духу. Я верующий человек, ей богу! – он перекрестился. – Мне нужно во что бы то ни стало развестись с моей дражайшей Диной Ивановной, причем как можно скорее.

– По чьей вине развод?

– Разумеется, не по моей! Чего ради я буду содержать ее? Не в моих правилах бросаться деньгами. Настоящая причина развода в том, – говорю, как на духу, – что мне нужен наследник. Как я ни старался, у нас с Диной Ивановной ничего не вышло. Подумайте, вот я умру, и труд всей моей жизни пропадет. Зачем же, спрашивается, я жил?

– Бесплодие не может служить поводом для развода, Петр Петрович. Нужна доказанная измена и свидетели адюльтера.

– Не беспокойтесь, я все предусмотрел. Вы только не осуждайте меня.

– Зачем же осуждать…

– Я должен во всем вам признаться – как на духу, ведь я верующий.

– Конечно, Петр Петрович, мне необходимо знать все, чтобы я мог защищать ваши интересы.

– Вот именно. Так вот, я инсценировал измену жены. Из меня мог выйти гениальный режиссер, хе-хе. В общем, однажды в Петербурге я остановился вместе с женой в гостинице и ушел на весь вечер, якобы по делам. Дождавшись, когда моя жена разденется и ляжет, я втолкнул в наш номер одного типа. Тот запер дверь изнутри. Тут явился грозный муж, то есть я. Ну как бы только что вернувшийся к себе. Стучу в дверь, а мне не открывают! Ору на всю гостиницу. Жильцы повыскакивали из своих номеров, сбежалась прислуга. Коридорный открыл дверь запасным ключом, и все увидели, как моя Дина, полуголая, в постели, вырывается из объятий нанятого мною актеришки. Я шумел, бесился от ревности, рвался убить соперника, как настоящий Отелло. Меня еле удержали. Жена кричала, обзывала меня сволочью и негодяем, но ей никто не поверил. Тут же, на месте, я завербовал свидетелей. Вот их адреса. Свидетели самые подлинные, не беспокойтесь.