– М-м. Когда эта книжка, этот ноутбук раскрыт, в верхней части у нее экран, а снизу буквы, весь алфавит, который называется клавиатура. Я нарисую тебе, если хочешь.

– У меня нет бумаги.

– Я найду способ показать тебе. Так вот, слушай дальше. С ноутбука я могу выйти в интернет. Там есть все! Абсолютно все! Предвидя твой очередной вопрос, скажу, что интернет, это сеть, или по-другому, система объединенных компьютерных сетей для хранения и передачи информации. Все, что когда-либо было кем-то написано, можно найти там. Я имею в виду, все, что когда-либо помещенное в Сеть через ноутбук, компьютер, телефон.

– Хорошо объяснил, доступно, – скептически ответила Клер и перепрыгнула через сточную канаву, которая была уже настолько переполненная, что вот-вот грозила выйти из своих берегов и превратиться в небольшую речку.

– А ты пока не вникай в подробности.

– Ну, хорошо. Только у меня к тебе единственная просьба. Если там все также плохо, как сейчас, я лучше не буду слушать.

– Нет, Клер! Париж сейчас – это одна из самых красивейших столиц мира! В скором времени вы найдете способ избавиться от всей этой вони и грязи, будет проведена канализация, и все улицы очистятся! Клер, Париж ежегодно будут посещать более сорока миллионов туристов! Это путешественники, по-вашему.

– Ох, ты лжешь! – девушка всплеснула руками.

– Вовсе нет, мадемуазель, – чуть забежав вперед, Рехан немного неуклюже и смеясь попытался сделать реверанс. – Символом вашей столицы будет Эйфелева башня. Пока ее еще нет даже в проекте, но создаст ее Густав Эйфель, первоначально планировавший, чтобы она служила входной аркой на Всемирной выставке в… м-м-м, не помню, в каком году.

– У нас много башен, – заметила Клер, – почему же именно эта заслужила право быть символом?

– Это металлическая конструкция высотой в триста метров, ее посещают миллионы туристов, там есть этажи, на которые можно подняться на лифте, ресторан на первом уровне и… ты только представь себе, каждые семь лет на покраску башни уходит пятьдесят семь тонн краски. Тонн, Клер!

– Ты убиваешь меня! – засмеялась она. – Я думала, что выше Нотр-Дама ничего нет.

– Собор Нотр-Дам-де-Пари тоже самый известный готический храм в мире. Ведь он считается центром города, от него измеряются все расстояния.

– Да, я что-то слышала об этом.

– Так, про автомобили я тебе уже говорил. Кареты, лошади практически исчезнут, редко можно будет увидеть их. У вас здесь неподалеку есть деревушка Шайо, на холме.

– Холм Шайо, – задумчиво произнесла Клер, – но там все заболочено…

– На этом месте будут созданы аллеи с вязами, заканчивающиеся круглой площадью.

– Да, вроде там ведутся какие-то работы, но я крайне редко бываю так далеко…

– Эту площадь назовут Площадью Звезды, – продолжал Рехан, – а чуть позже Площадью Шарля де Голля. Так я к чему это. Представь на минутку, Клер, что ваши экипажи, кареты, это наши современные автомобили, и это самое ужасное место в Париже для того, кто управляет этой штуковиной.

– Почему?

– Почему? Вообрази, площадь, диаметром в сто двадцать метров, на нее выходят двенадцать проспектов, и нет ни одного светофора, ни одного регулировщика, который бы контролировал движение! Каждый едет как может и как хочет!

– Но они с легкостью разъедутся! – не поняла Клер.

– Да, когда их максимум… пять, ну, десять. А если их больше в десятки раз? Это все равно, что пытаться регулировать бешеную толпу, причем, как если бы каждый стремился в свою сторону.

– А-а, поняла, – кивнула она.

– Еще у вас есть Площадь Революции…

– Конечно, – сразу же перебила его девушка, – на ней и установлена гильотина, где, кстати, был казнен Людовик шестнадцатый. Неужели она до сих пор сохранилась?!