– Я думаю, что оно будет присутствовать всегда.

На некоторое время они снова замолчали, обдумывая каждый что-то свое.

– Ой, Рене, я так объелась! – когда до дома осталось совсем немного, снова заговорила Клер. – Но я и папе взяла с собой! Вот! – чуть отогнув карман платья, она показала небольшой сверток.

– Ты умница, – похвалил ее Рехан.

Эту ночь Рехан провел в доме Клер, уснув на жестком полу на небольшой циновке, которую постелила ему девушка. Отец Клер, мучившись бессонницей, в середине ночи поднялся и аккуратно, дабы не разбудить гостя, накрыл его куском меховой накидки. Рехан же уснул сразу, как только его голова коснулась импровизированной подушки, сделанной из сложенного в несколько раз мешка. Постепенно он начал привыкать к здешним запахам, хотя в доме они чувствовались в значительно меньшей степени.

Наутро он проснулся от звона посуды внизу. Причесав руками волосы, он спустился вниз. По другую сторону от помещения, где работал отец Клер, находилось еще одна комната, в центре которой стоял прямоугольный стол с четырьмя табуретами рядом с ним.

– Доброе утро, месье Рене, – сказал отец Клер, приглашая рукой его к столу. Клер как раз разливала в железные миски суп.

– И вам доброго утра, – поприветствовал Рехан, присаживаясь. Девушка дала ему ломоть черного хлеба, миску, и тоже уселась за стол. – Нас так и не представили друг другу вчера. Мое имя вы знаете. А как вас зовут?

– Жермен, – глухо отозвался мужчина.

– Как тебе спалось? – спросила Клер.

– Хорошо. Спасибо.

– Ты хочешь пойти со мной сегодня к Розе? Там будет и Жак Ру. Познакомишься.

– Ты уверена, что ему надо с ним знакомиться? – спросил отец Клер. – Он известен не как самый порядочный человек.

– Папа, ты просто плохо его знаешь! – возразила девушка. – Если бы ты пообщался с ним, то изменил бы свое отношение к нему.

– Не знаю, не знаю, – пробурчал Жермен. – Это ваши дела. Я делаю свою работу и вполне доволен всем.

Позавтракав, Клер и Рехан вышли из дома.

– А Роза живет в центре Парижа? – поинтересовался Рехан.

– Нет, что ты. Она постоянно переезжает с места на место. Сейчас снимает маленькую комнатку на окраине. Она редко бывает дома, но сегодня мы застанем ее. Сегодня у нас встреча, Роза хотела обсудить дальнейшие действия.

– А кто такой Жак Ру? Почему твой отец так нехорошо отзывался о нем?

– Жак уже немолод. Он бывший священник. Роза немного даже побаивается его, он умеет внушить робость. Но он наша поддержка. В прошлом году, например, мы добились того, чтобы отказаться от христианского календаря, так что теперь у нас традиционные названия месяцев. Май – это флореаль, в честь цветов, июль – термидор из-за жары, ну и так далее. Казалось бы, пустяк, но для нас он важен. А я лично отношусь к месье Жаку с почтением. Он обычно немногословен, но в то же время строгий и полностью предан революции.

– Клер, я слышал, что у вас есть такой собор, Нотр-Дам, ты покажешь мне его? В нашей истории, в нашем времени он является символом столицы Парижа.

– О, Рене, конечно, покажу. Но ты только представь, этот жалкий якобинец Робеспьер с его приспешниками собираются снести его! Он заявил, что если мы не хотим, чтобы эта «твердыня мракобесия была снесена», то должны заплатить Конвенту! Плату! На нужды революций! Слыханное ли дело! «Эмблемы всех царств должны быть стерты с лица земли!» объявил он! Почти все колокола уже переплавили на пушки, снесли шпиль, скульптуры царей! И народу, которому и так трудно живется, еще надо платить дань этим злодеям! Ох, Рене, ты задеваешь такие больные струны в моем сердце!

– Но, – осторожно сказал Рехан, – судя по тому, что Нотр-Дам существует и по сей день, его не снесут.