Впоследствии Лоэн никому не рассказывала, где провела эту неделю. Как ни пытались родители узнать, где она была и что делала, она упорно отмалчивалась. Это «белое пятно» из жизни девочки навсегда осталось для взрослых предупредительным знаком, дальше которого не следовало заступать, за которым уже никому не было места…

Все эти события несомненно оставили в её душе глубокий шрам, она вернулась другой девочкой, хотя в чём она стала другой, трудно было определить сразу. Слова «менее общительна», «более высокомерна» мало что говорят. Никто, конечно, не ожидал, что детские игры в «королеву» и «короля» могут привести к такому финалу. Но игра – такая же для детей жизнь – жаль, что взрослые это не всегда осознают… Молчание Лоэн о том, где она провела неделю, а потом и молчание вообще – относительно многих вещей – стало своего рода возмездием миру взрослых, которые уже никогда не имели такого, как раньше, доступа в её внутренний мир, она им уже так не доверяла… И то, что в пятнадцать лет Лоэн стала жить самостоятельно, одна, хотя родители её, конечно, содержали и даже баловали, было отдалённым последствием всей этой драмы. Она любила свой дом по-прежнему, и в душе никогда не держала обиды на отца и мать. Просто она рано поняла, что может без них…

Исчезновение Лоэн ускорило окончательную развязку всех этих событий. Родители обошли её знакомых и всё узнали. Рока также рассказала им всё. Мамашу Марека привлекли к ответственности, заставив оплатить все расходы на поиски Лоэнеты, а также большой штраф в пользу её родителей, принести публичные извинения. От денег родители, конечно, отказались… После того, как все точки над i были расставлены, жители квартала постановили, что ей, вместе с семьёй, следовало бы покинуть этот район. Хотя такое постановление обязательной силы и не имеет, но оно было своего рода «гражданской казнью».

Линэт так никогда и не стал «королём». Его «войско» отказалось ему повиноваться в тот же миг, когда Лоэн плюнула ему в лицо. Он орал, чтобы её догнали, но никто не тронулся с места, а потом как-то незаметно и быстро все разошлись… После этого Линэта несколько раз жестоко избили его же сверстники, которые не имели отношения к компании Лоэн, но знали о его предательстве со слов её друзей и недолюбливали его ещё до всей этой истории. Линэт вдруг кожей почувствовал, что за Лоэн – весь мир, а за ним – неприятный «холодок» одиночества. Он – ошалевший от страха и унижений пришёл к ней домой просить прощения, хотя никто его не заставлял. Она не вышла к нему, а передала записку с тётей, маминой сестрой, которая в этот момент у них гостила. «Никогда больше не подходи ко мне и к моему дому», – было в записке. Он не ушёл сразу, а стал канючить, слезливо вымаливая у растерявшейся женщины разрешения пройти и поговорить с Лоэнетой. Лоэн, думавшая, что он ушёл, спустилась в гостиную, но услышала его голос: «Мне сказали, что пока Лоэнета меня не простит, – врал и канючил он, – меня будут бить каждый день». У него и правда под глазом был здоровенный синяк, волосы взъерошены, и весь он жалкий. «Меня бьют из-за неё».

– Тебя бьют из-за тебя, а не из-за меня, – внезапно прозвучал её голос. Линэт вздрогнул. Она стояла напротив – маленькая неумолимая богиня, в лёгкой перламутровой тунике, только что ореол не светился над её головой. Линэт вдруг поразился, увидев её такой.

– Лоэнета, прости меня, прости – я больше не буду, скажи, чтобы меня не били больше, ну пожалуйста…

– Я не знаю, кто тебя бьёт, – только и ответила она, и ушла. Она тут же забыла о Линэте, и не посмотрела в его сторону, проходя через гостиную обратно с толстым томом в руках, хотя он всё ещё стоял, где стоял.