– Мама, мама, пусти, мне больно! – услышала Бэлл вдруг жалобный детский крик откуда-то сбоку и будто очнулась.

Она остановилась и поискала глазами источник звука. Молодая женщина недалеко от нее тянула за руку маленькую девочку, которая упиралась изо всех сил, не желая идти, и плакала.

– Я устала, я хочу спать! – кричал ребенок, но мать упорно заставляла двигаться вперед, не обращая внимания на детские слезы.

Мимо них шли антейцы, равнодушно обходя застрявшую посреди улицы пару, поглощенные собой и своими проблемами. Бэлл с минуту постояла, наблюдая за женщиной и девочкой, потом тоже, как и все, побрела дальше. Возбуждение от выступления в сенате сменилось апатией и обреченностью.

3

Ее детище, Центр генетики, бионики и вирусологии, которым она руководила с самого первого дня и очень гордилась, находился в нескольких минутах ходьбы от сената. Чем ближе Бэлл подходила к нему, тем меньше людей попадалось ей навстречу. Центр встретил ее холодной пустотой. В коридорах, где обычно было очень оживленно, стояла гнетущая тишина. «Все ушли на центральную площадь!» – подумала она с горечью и жалостью к своим коллегам, которых также, как и всех остальных антейцев, с легкостью только что предали сенаторы.

– Привет, Бэлл! – услышала вдруг она знакомый женский голос и увидела идущую навстречу свою давнюю подругу Кару, руководившую одним из тридцати семи отделов центра.

Ее неожиданное появление вывело Бэлл из оцепенения, в котором она пребывала всю дорогу, она улыбнулась.

– Вид у тебя неважнецкий! – посочувствовала ей Кара, окинув ее взглядом с ног до головы. – Что слышно в сенате?

– Ничего такого, что заслуживало бы внимания, – сообщила Бэлл и отвела глаза в сторону. – Все одно и тоже: нужно усилить охрану города, заблокировать из него все выходы…

– Старая песня…, – сказала подруга. – Они наивно полагают, что можно так просто взять и закрыться от всего мира… Я слышала вокруг города собралась огромная толпа, ее трудно будет сдержать… Никакие заграждения не помогут…

– Они применяют оружие…, – тихо произнесла Бэлл, имея ввиду правительственные войска.

– Против мирного населения? Разве это возможно? – возмутилась подруга.

– Я слышала, есть жертвы…Говорят, что другого выхода нет…Ну, а у нас что тут нового?

– Ничего, – вздохнула Кара. – Почти все сотрудники разбежались… Осталось человек сорок, да вот я…

– А ты зачем здесь осталась? – спросила Бэлл.

– Тебя ждала…, – растерялась Кара от таких слов. – Думала, придешь, а здесь нет никого…

– Можете все расходиться… Я разрешаю всем покинуть центр… Все работы прекращаются, мы уже ничего не успеем сделать…, – с горечью произнесла Бэлл и вздохнула.

– А ты? – спросила подруга.

– Я? Я еще посижу тут какое-то время…

– Все, кто хотели, уже ушли… Мы тоже побудем тут, с тобой…

– Ладно…, – согласилась Бэлл, в душе обрадовавшись такому ее решению. – Мне сейчас хотелось бы побыть одной, собраться с мыслями…

Все понимающая подруга кивнула и скрылась в лаборатории, из которой были слышны тихие голоса сотрудников.

Бэлл проследовала в свой кабинет и, плотно прикрыв за собой дверь, села за рабочий стол. Из-за перебоев энергии в помещении было прохладно, и она, вскоре ощутив озноб во всем теле, встала и, чтобы согреться, стала прохаживаться взад вперед по кабинету. В голове все звучали и не давали покоя слова верховного консула: «Их уже не спасти!». «Как он мог такое сказать?» – мысленно возмущалась она.

Внезапно с улицы до нее донесся какой-то шум, она подошла к окну и прислушалась. «Убедительная просьба всем гражданам разойтись по домам! -услышала она голос диктора. – Город надежно защищен! Просим соблюдать спокойствие и порядок!». Этот голос раздавался из множества трансляторов, расставленных полицейскими по всему городу. У Бэлл на лице появилась гримаса отвращения. «Какая низость, сплошное вранье!» – подумала она.