– Ещё не время для музыки, – успокоил её Князь тьмы.

И в это время, в зал ресторана, медленно и по-хозяйски вальяжно, вошёл чёрный котик, с сединой под носом. Он подошёл к соблазнительным ножкам Лики, и запрыгнул ей на колени.

– Ты фаэтон отправил? – спросил кота Мессир.

– Отправил, – недовольно буркнул тот.

– Молодец, – похвалил его Мессир. – Она тебя покормит, – кивнул он на Лику.

А Голицын всё ещё никак не мог отойти от её рассказа.

– Слушай, Лика, прелесть, тебе обязательно нужно показаться врачам, – сказал он ей жалеючи, – а то, после таких побоев бывают очень плачевные последствия.

– А, ничего, – махнул рукой Мессир, завидев подходящего к ним официанта, с подносом полным блюд, и устраивая на подлокотник кресла свою трость, – на них, как на кошках, всё заживает, – закончил ОН свою мысль о последствиях побоев.

– А это что, ваша кошка? – строго спросил официант, расставляя блюда.

– Это не кошка, это – кот, – пояснил ему Мессир.

– Ну, всё равно, – так же строго сказал официант, – это ваш кот?

– Наш, наш, – недовольно отозвался кот, отвернувшись от публики, и уткнувшись мордой в уютный женский уголок, между ногами и животиком Лики.

Официант глянул на Лику, по-дурацки улыбнулся, и ничего не поняв, пошёл прочь от их столика.

Мессир разлил вино по бокалам. После чего, Голицын взял в руки бутылку, и, поинтересовавшись этикеткой, поставил её на место.

– За русских женщин, не знающих износа! – вдруг сказал Мессир, подняв свой бокал.

– Это, чтобы они были готовы к дальнейшим побоям? – съехидничал Голицын.

– Потом вы произнесёте свой тост, – недовольно сказал Князь тьмы, – а пока что, пьём за сказанное МНОЮ.

Спутники содвинули свои бокалы, и молча выпили. Стали есть.

Во всём ресторане было так тихо, что стало слышно беспрерывное и всё усиливающееся урчание кота.

– По-моему, кот сейчас кончит на мне, – проговорила Лика, не отрываясь от еды, – или я кончу. Он так работает своими лапами… – повесила она в воздухе свою незаконченную фразу.

Голицын отрывисто захихикал, спрятав лицо под себя, и проговорил:

– Когда у меня была Хунта, и когда мне было очень тяжко, она забиралась на диван, ложилась мне на грудь, и вот так же урчала перебирая лапами. И мне становилось легче – она словно оттягивала что-то дурное от души моей. Но потом она доходила до исступления в своём ворчании, и я, пугаясь этого, в конце концов, убирал её со своей груди.

– Ну, наконец-то я поняла – вы панически боитесь распалившихся женщин! – громко воскликнула Лика, и вызывающе расхохоталась.

Мессир же взялся за бутылку, чтобы наполнить бокалы.

– Мне не наливайте, – вдруг категорично заявил Голицын, выпрямив спину.

– Что ж так? – спросил Мессир

– Мне не нравится это вино, – отрезал тот окончательно.

– А мне наливайте, – в пику Голицыну, сказала Лика, обращаясь к Мессиру.

И тут же, перед их столиком вырос официант.

– Какие-то проблемы? – поинтересовался он у своих клиентов.

– У вас есть церковное вино? – строго спросил его Голицын.

– Мы же не в церкви, маэстро, – успокаивая Голицына, как ребёнка, сказал Мессир.

– Вы имеете в виду «Кагор»? – наклонив голову к Голицыну, спросил официант

– Да, я имею в виду – «Кагор», – конкретно сказал ему Голицын.

– У нас есть отличный отечественный «Кагор», – порекомендовал официант.

– Вот и отлично, – сказал, в свою очередь Голицын, – налейте мне бокал «Кагора», но только из бутылки. А бутылку откройте здесь – на моих глазах, – прямо-таки потребовал он.

– Желание клиента – для нас закон, – вежливо сказал официант, и пошёл за «Кагором».

– Вы не причащаться вздумали, маэстро? – поинтересовался Мессир, наполнив бокал Лики, и налив вина в свой бокал.