И кот, облизавшись, и сказав: «Мяу», переходящее в урчание, встал на четыре лапы, и посеменил из флигеля, скрывшись за его приоткрытой дверью.

Вошла хозяйка, со стопкой пастельного белья в руках.

Ну, как, осмотрелись? – спросила она со скрытой улыбкой, в уголках её губ.

Осмотрелись, и нам понравилось, – сказал, не мешкая, капитан.

У меня здесь три койки как раз. Если вас, конечно, не больше.

Нет, нет, не больше, – уверил её капитан.

Я вам сама постелю и заправлю постели. Так полагается. Да так и вам приятней будет, – сказала она, улыбнувшись, и мельком взглянув Голицыну в глаза.

И, пройдя в ту комнату, где стояли кровати, стала стелить постели. В дверном проёме, между сенями и комнатой, дверей не было. И Голицын видел в этот проём, иногда появляющиеся фрагменты крупной упругой хозяйкиной ноги под колышущимся, и поднимающимся, при её наклоне, коротком сарафане, подол которого был отделан широкой лентой крупноячеистых рюш..

Теперь не время, конечно, – с неловкостью произнёс Мессир, посылая свою неловкость, громким звуком, в их будущую спальню, – но лучше поздно, чем никогда. Вас как зовут-то?

Меня зовут – Зоя, – сказала она своё имя округло и нараспев, – А вас как кличут?

Меня зовите просто – капитан. А моего друга, зовут – Пётр, если вы забыли.

Я-то не забыла, а вот он, видать, забыл, раз вам-то не назвал меня.

А мы и не спросили, не успели, – сказал и тут же наступил на свои слова Мессир, начав новую свою мысль, – так вот, Зоя, у вас найдётся, чем нас покормить, в смысле – домашней еды? А мы вам за всё заплатим, сколько скажите, – и он застыл, в ожидании ответа.

Господи, какая там плата. Что мы, на этом зарабатываем, что ли.

А на чём же вы зарабатываете? – спросил Мессир, сдвинув брови, после предыдущего её ответа.

Ну, у людей огороды. Да мало ли – кто как приспосабливается. Лично я – шью. То есть – портняжничаю.

На дому?

Ну, а где же! Обшиваю своих сельчан. Женщин, конечно.

А налоги платите?

Голицын вонзил свой жуткий взгляд в Мессира. Но Зоя ответила капитану очень даже весело:

Ха-ха, если нам ещё и налоги платить с этих копеек!.. Тогда пусть нас всех и вовсе закроют – забьют досками, крест на крест, как в войну, и напишут: «все ушли на фронт». А сами – улетим куда-нибудь – на Марс.

Анекдот был такой, ещё в Советское время, – встрял Голицын, – собрал председатель колхоза общее собрание колхозников и говорит: «Товарищи, наш колхоз перевыполнил план по сдаче зерна государству, и нам прислали из центра большую премию. Так вот, у кого будут какие предложения – на что нам истратить эту самую премию?» Ну, тут поднялся такой гвалт предложений!.. Кто говорил: «давайте построим детский сад», кто: «школу», кто-то предлагал «поделить эти деньги на всех». В общем, до драки дошло. И только один сидит, и спокойно держит руку вверх – колхозный сторож дед. Кузьма. «Тихо» – крикнул председатель, зазвонив в колокольчик. Собрание смолкло. «Вот, дед Кузьма хочет сказать своё предложение. Он человек старый, с богатым жизненным опытом, послушаем его. Говори дед, что ты предлагаешь?» Дед встал и говорит: «А давайте, на все эти деньги накупим дихты, построим аероплан, и улетим к едрени матери».

Она снисходительно посмеялась, и сказала, – Вот, вот.

Пойду, полюбуюсь видом на море, – всё так же громко сказал Мессир.

Отсюда моря не видать, отсюда, только Дон и видно, – с грустинкой в голосе проговорила она.

А вот мы поглядим, – и с этими словами Мессир вышел вон.

Во флигеле наступила напряжённая тишина.

Голицын зашуршал своей сумкой, открывая её замки, и ища, растерянной рукой, сигареты. Наконец, нашёл. Закурил.