Куда, куда – кор-р-рмить верблюда, – зло ударил Голицын на последний слог.

Какого верблюда??

З-зелёненького!

Да стойте же вы, наконец!

И Голицын остановился, и стал, как вкопанный. Он разгорячённо дышал, был бледен и насуплен.

Что с вами? Что произошло? – удивлённо спросил покинутый спутник.

Это вы меня спрашиваете??! Да это – я должен спросить у вас – вы что, специально притягиваете к себе всякие неприятности на мою голову?! Мне вот только милиции сейчас и не хватало – для полного счастья!!

А что – вы что-нибудь нарушили или украли, – наивно спросил ТОТ.

Боже сохрани! Я никогда ничего не крал, и красть не собираюсь! С голоду умирать буду, а не украду!

Так чего же вы тогда испугались? У вас в стране есть прекрасный лозунг: «Моя милиция – меня бережёт»!

Значит так, дорогой Мессир, – интимно-заговорчески заговорил Голицын, – у нас здесь своя жизнь – и вам не понять. Так что, прошу соблюдать элементарную этику и советоваться со мной, прежде чем совершать какие-то поступки.

А что я сделал?? Я перешёл улицу, как и принято у вас – где попало. И в этом, как раз таки, я не нарушил вашей этики. А вы, между прочим, шли за мной по пятам. И кричали – вы. И размахивали руками – вы.

Ладно, не будем спорить – «кто виноват».

А что будем делать?

Голицын огляделся по сторонам:

Вы мне скажите, что они у вас спрашивали?

Ничего.

Как? Вообще – ничего?

Ровным счётом – ничего. У меня в паспорте была «заряжена» купюра.

Какая купюра?

Фальшивая, конечно. Вы же знаете, читали. Мне ведь командировочные не платят. Бюджетов мне не утверждают.

Вы с ума сошли, – у Голицына ноги стали ватными, – они же нас искать начнут, когда ваша купюра превратится в пустую бумажку.

Обижаете, маэстро. Они забудут, как мы выглядели. Уже забыли.

Уходим.

И они, не подавая вида, двинулись дальше.

А дальше – перед ними открылась широченная Театральная площадь. Они обогнули вход в подземный переход, и пошли по раздольному тротуару, идущему мимо Театра-трактора. И на этом пути Голицын вновь зашипел на своего спутника:

Учтите! Я твёрдо придерживаюсь правила – «никогда не разговаривать с неизвестными»! И я бы в жизни не заговорил с вами – встретьтесь вы мне на улице! Но вы хитростью вошли в мой дом!

Ни какой хитрости – вы сами впустили меня, – обиженно поправил ОН своего собеседника.

Потому что вы прикинулись Лёхой!

Вы сами обозвали меня этим именем, – снова обиделся Мессир, – и я принял вашу игру, – невинно заключил ОН.

Как вы ещё не додумались, на этот раз, явиться сюда с этим вашим мурлом!

Каким это мурлом, – с недоумением, но и с лёгкой обидой в голосе спросил Мессир.

С каким, с каким – с котом вашим дурацким! И с этим ещё,.. как его,.. с клыком-то… – Азазелло! Вот.

Мм, – понял ТОТ.

«Гусеницы» «Трактора» были в строительных лесах, местами задрапированных прозрачной мелкой сеткой. И вот, из правой от них «гусеницы», стёкла которой были выставлены, а лестница, ведущая наверх в офис Ростовского отделения Союза театральных деятелей, была, естественно, доступна с улицы, выскочил чёрный пушистый кот, с сединой у носа. Он выскочил, затормозил перед Мессиром и его спутником, сделал кульбит, прыгнув выше их голов, нырнул обратно сквозь леса на лестничную площадку СТД, надулся там как шар, и заорал на всю лестницу, как ужаленный: «Ме сси-и-ирр»! И с этим мерзопакостным криком, он пролетел вверх по лесам, прыгнул на драпировку сетки и, разодрав её сверху донизу, метнулся куда-то вглубь, и исчез.

У Голицына ноги вновь стали ватными и даже подкосились. Но он вовремя был поддержан под локоть своим спутником.

Ничего, это пройдёт. Это бывает, – успокаивал ОН Голицына.