– Не-е-ет! – раздался пронзительный крик из коридора, что привлекло всеобщее внимание.

Через несколько секунд двери малого обеденного зала распахнулись, и в проеме показалась по-прежнему нагая Лайна, покрытая местами белой пеной и потирающая слезящиеся глаза. За ней высунулись растерянные стражники, Лирой и Гастен, очевидно, не сумевшие ее задержать.

– Господин! Ва-ф-ваф!

Зверолюдка моментально преодолела разделяющее расстояние, ловко увернувшись от моей попытки схватить ее, и бросилась в ноги милорду. Я застыла, боясь, как бы не случилось непоправимого.

– Хозяин-вуф. Глазам больно! Щиплет-вуф! – хныча, пожаловалась Лайна.

– Ха-ха-ха-ха! – заливисто рассмеялся милорд. – Совсем стыда нет, дикое ты животное! Ладно, все-таки в этом виноват Авель по большей части. Слушай сюда, Лайна. Во-первых, расхаживать в доме голышом – дурной тон. Тем более в обеденном зале, тем более перед своим хозяином. Ну, если только тебя не позвали для постельных утех… хотя ты наверняка не знаешь, что это такое… надеюсь. Во-вторых, появляться в обедне покрытой мыльной пеной, врываться к хозяину без предупреждения или веской причины, мешать ему принимать пищу, сидеть за одним столом, пачкать его одежду… Это лишь то, что я вспомнил из уроков, что мне давали в детстве. Понимаешь, сколько пунктов этикета ты нарушила?

– Простите, милорд, это моя вина, – склонилась я, надеясь, что эрл не сильно разозлится на девочку.

По мере сказанного Лайна постепенно осознавала всю глубину той ямы, в которую загнала себя. На пороге зала показалась перепачканная Широль. Увидев композицию из чуть ли не сидящей на коленях Эйлерта зверолюдки, горничная изобразила глубокий поклон, без слов говорящий что-то вроде: «Простите, господин, я пыталась ее остановить, но потерпела неудачу». Лайна отстранилась и состроила испуганное выражение лица, вспомнив, по-видимому, кто перед ней. Когда милорд протянул руку, то представительница собачьего племени дернулась прочь, но, поняв, что ее не будут бить, позволила потрепать себя по голове.

– Говоришь, глаза щиплет? Может, потому что ты не давала себя нормально помыть? Значит, так. Ты идешь с Широль в ванную и прилежно исполняешь все, что она прикажет. Затем, когда она сочтет, что ты уже прилично выглядишь и тебя можно выпускать в доме, я разрешаю тебе доесть что угодно из этого разнообразия. Видишь, сколько мне всякой всячины наготовили?

Глаза зверолюдки стали с чифное блюдце, а изо рта натуральным образом закапала слюна, когда она посмотрела на россыпь исходящих паром кушаний. Никогда не видела, чтобы кто-то действительно был так голоден и в то же время совершенно не умел вести себя за столом.

– Да, господин! Ваф! Мыться!

Ураганным волчком зверолюдка выбежала из зала. Широль еще раз обреченно поклонилась и поспешила вслед за Лайной. Ох, и намучаемся мы с ней.

– Ха, ну рассмешила! Прям до слез! Такая непосредственная и совершенно дикая. Игния, сбагри ее кому-нибудь, чтобы поучилась здравому смыслу и этикету.

– Слушаюсь, милорд. Простите еще раз за такой казус…

– Если б мне за каждое ваше «простите» давали по медяку, я бы уже давно на магический кристалл скопил. Итак, продолжаем… Картофельное пюре с пряностями, отварное мясо, медовый пирог, оладьи, блины, джем, вареные яйца…

Через пятнадцать минут неспешной дегустации Эйлерт откинулся на спинку стула:

– Все, больше не могу.

Шеоклист навострил уши, приготовившись запоминать.

– Сожалею, но что-то выбрать у меня не получается. Все очень вкусно. Покупное старайтесь минимизировать, ведь достаточно блюд, которые можно приготовить из наших продуктов. Ротацию на ваше усмотрение. Мне по душе разнообразие, так что старайтесь сильно не повторяться. На завтрак достаточно одно-два блюда, чиф и какой-нибудь сок или морс.