Я замерла и вцепилась в столешницу. Успокоиться и дышать ровно получалось с трудом.

Зря я рассказала о Данияре и его предложении продлить рабочую поездку.

Всю жизнь я жду поддержки, а получаю от матери лишь осуждение.

Соглашаться с ней мне надоело.

– Мама, я не помню, когда вообще отдыхала за последние годы. Весь отпуск у тебя на даче вкалывала.

– Так вы потом всю зиму мои заготовки с огорода едите, – стандартно заявила она. – Как будто мне это надо.

Мне все же стоило промолчать. Я открыла ящик Пандоры. Из мамы вместо грехов повалили упреки.

– Ты забыла, дочка, какая жизнь бывает? Когда ты Макарку родила, нас только дача и спасала. Денег ни на что не хватало.

– Но ведь сейчас хватает, – заметила я.

– Да что ты? Поэтому ты продолжаешь квартиру снимать. У всех нормальных людей ипотека. А ты всю жизнь таскаешься по съемным квартирам, никак свой угол не можешь найти.

Я хотела сказать про невыгодный процент ипотеки и большие первые взносы, но мама и так это знала. Мы не первый раз обсуждали мою кочевую жизнь.

Сложив в папку распечатанные билеты, я сочла за лучшее промолчать.

– Что тебе не жилось со мной? Все время куда-то бежишь, что-то ищешь, – продолжала припоминать мне мама все грехи.

– Мне нравится жить в Москве. Как видишь, я справилась. Пусть у меня съемная квартира, зато в хорошем районе. И работа отличная. Сына я вырастила.

Мама самодовольно улыбнулась.

– И кто тебе помог с сыном?

– Да, ты помогла, – признала я. – И продолжаешь помогать. Я тебе очень благодарна.

– Вижу я, как ты благодарна. Только дерзишь. Как и Макарка, кстати. Яблоко от яблони.

Пришлось и ей объяснять в сотый раз:

– Мам, у него трудный возраст. Он бунтует.

– Оборзел он, Марина. Ни в грош тебя не ставит. Ты в него столько денег вваливаешь, а он только по девкам шляется. Неблагодарный.

В этот раз я не сдержала вздоха и попросила:

– Ты только ему так не говори.

– Скажешь ему. Зачем мне вообще тут жить? Как будто сам себе яйца не пожарит.

– Не пожарит. Будет лапшу заваривать в лучшем случае и устроит вечеринку обязательно, – предсказала я безудержное веселье Макара в честь моего отъезда. – Квартиру разнесут. Поживи, мам. Ради желудка внука и сохранности мебели.

Мама сменила ворчание на легкий сарказм.

– Придётся пожить. А то и правда твой сыночка-корзиночка натворит глупостей. Набаловала ты его, Маринка.

Тут я нехотя, но согласилась.

– Данияр тоже так говорит. Может, и правда мне стоит быть строже с сыном?

Упоминание Дана заставило маму скривить лицо. Словно она понюхала дохлую птицу. Мама никогда в жизни не согласилась бы с мнением Дана. Да и с его существованием тоже.

– Тебе точно нужно заниматься больше ребенком, а не хвостом крутить.

Ее поганые попытки извратить мои отношения с Данияром окончательно меня разозлили.

– Я не кручу хвостом. Дан не женат. У нас серьёзные отношения, – я повысила голос. – Твои намеки отвратительны.

Мать стояла на своем.

– Сначала сына надо поднять.

– Я уже это сделала. Ему семнадцать. Или мне с ним до пенсии нянчиться?

– Ты в первую очередь мать.

– Нет, я в первую очередь человек. Мне тоже хочется жить и любить.

Мама фыркнула.

– Глупости, – однозначно оценила она мои высказывания. – Тебе стабильность нужна, а не любовь. Нет ее, любви, Марина. Твой начальник поиграет и бросит. Еще и уволит. Вот увидишь. Останешься у разбитого корыта.

Меня окончательно достали ее оптимистичные прогнозы.

– Знаешь, хоть бы и так. Останусь с корытом, начну все заново. Сбережения у меня есть. Мозги – тоже. Я давно не завишу от мужчины, слава богу. Да и вообще никогда не зависела.

– Чего ж тогда вцепилась в этого Данияра? Ради премии?