– А ты бы пошла? – внезапно интересуется Даня.

Была – не была, вынесу душевную тираду.

– А вот пошла бы. И вы знаете, почему. Я зла на своего отца, он оставил меня без средств к существованию. И я не о клубах – та жизнь ко мне не скоро вернется, может быть, уже никогда. На днях мой папенька выпер меня из моей квартиры, теперь мне негде жить. Жалость не принимается! – Я делаю на этом акцент. – Я сейчас поселилась у одной знакомой, но долго ли мне придется терпеть такие неудобства… И вишенка на поганом торте. Сегодня мой отец, то есть ваш любимый начальник, уважаемый командир воздушного судна, передал через Лизу, что я дрянь, которая должна кучу денег компании. Он бросил меня в моем нищенском существовании. Да что уж там, он его создал.

Мои руки покорно сложены в замок на коленках. Я не смотрю на реакцию ребят и не вижу удивления в их глазах, а может, в них испуг или осуждение. Но в следующую секунду Ина зовет пожить у себя, не требуя оплаты. Даня предлагает поселиться в его квартире, так как живет один.

Но колючая правда в том, что я не нуждаюсь ни в сочувствии, ни в предложениях помочь. Все, чего мне сейчас хочется, – достать надувную спасательную лодку в потолочной нише «боинга» и спрыгнуть с ней в океан. Она вместительная и широкая. Я видела такие на тренировочных уроках в авиационной школе. В самолетной шлюпке можно доплыть до какого-нибудь острова и попытаться не умереть там от укуса ядовитой змеи или от голода. Только вот летим мы внутри страны, океанов у нас нет, и сейчас вообще зима.

Фюзеляж самолета сдавливает виски. Руки я растерла об ткань брюк, пока делилась правдой жизни. Попросив ребят оставить тяжелую для меня тему, я отправляюсь в переднюю кухню, где по традиции Лиза рисует на тонких губах красной помадой. Нехотя тяну такого же цвета телегу под аккомпанемент светских бесед старшей и второго пилота. Сорвав пломбу с металлической створки, спешу в хвостовую кухню.

– Покажи мне, что тут есть. Я хочу тушь для ресниц! – возникает Эллина на моем пути.

– Ничего здесь для тебя нет, не мешай мне, – огрызаюсь я.

Усевшись на станции бортпроводника, провожу ревизию алкоголя. Он не является собственностью компании, все товары из коммерческой телеги нам нужно предлагать пассажирам за деньги – это «дьюти-фри»7 в полете. И меня совершенно не пугает материальная ответственность, ведь я родилась с серебряной ложкой во рту. В семье Багровых вообще никогда не считают деньги.

Начать вечеринку решено с элитных марок. Еле открутив крышку, я начинаю медленно поглощать терпкую жидкость. В голодном желудке взрываются веселые фейерверки, и бутылка наполовину опустошается. Нисколько не удивленная своим способностям, я пробую смешать алкоголь со сладкой шипучкой из этой же телеги – и мне нравится еще больше.

Прячась от внешнего мира, я выключаю основной свет, оставив небольшой огонек над столешницей. В тусклой лампадке мое любопытство не удовлетворено лишь одной алкогольной позицией, поэтому принимаюсь крутить этикетки других горячительных напитков. Следом внимание привлекает швейцарский шоколад. Распакованная плитка недолго будоражит внутреннее желание – я приятно обрадована приторно-алкогольным рационом.

Лайнер несется на волнах пушистой дымки. Сумерки за окном превращаются в ровную темную гладь, а попойка продолжается.

На очереди другая дорогая бутылка – ром. Не тот, которым упивалась Рита в аэропорту, в моей руке иная марка. Этот напиток я пью из пластикового стаканчика, ощущая на языке вкус терпкости и опасности вытворяемого.

Ко мне никто не заходит, бортпроводники отдыхают на длинном рейсе. В тусклом свете я принимаюсь рыться в остальных ящиках телеги, чтобы найти ту самую тушь, которая делает ресницы Эллины такими сексуальными. Одна проблема – не удается разглядеть бренд на упаковке.