– Ты только недолго, а то непогода намечается, – сказал он с искренней заботой в голосе. Затем, посмотрев на тучи, сунул ей в руки небольшой мешочек.

– Если вдруг что – сыпь по кругу, – посоветовал он. В мешочке была соль.

Честно говоря, реакции прислуги и простого народа напугали Лену гораздо больше, чем рассказы Лары и Кристиана. Одно дело – когда предупреждают прямо и кажется, что можно попытаться с людьми поспорить, сказать, что они преувеличивают. Другое дело – когда боятся так, что даже сказать вслух страшно. И при этом пытаются защитить: хоть и неумело, зато искренне.

То, что сначала казалось Лене непринуждённой прогулкой с целью сбора информации, теперь и вправду начинало казаться едва ли не самоубийством. Недолгая дорога до центра деревни казалась бесконечной. Ощущения усугублялись видом влажной глинистой земли, жухлой травы, сиротливо чернеющих ветвей деревьев и собирающихся туч. Сырая облицовка домов и доски заборов производили мрачное и холодное впечатление, воздух пах гнилью. Не было слышно ни птиц, ни собак, ни людей. Казалось, что вот-вот из-за угла выскочит какая-нибудь злобная нечисть. Дома хмуро прятались за традиционными для этой части России высокими заборами, но Лена не могла отделаться от ощущения, что десятки глаз следят за ней из тёмных окон вторых этажей или в щели между досками. Порыв ветра подло, исподтишка дёрнул её за полы куртки, принося с собой первые снежинки этой зимы.

Лена нервно вздохнула и осмотрелась. Погода портилась на глазах. На улицах как было безлюдно, так и осталось. Возвращаться в имение было далеко. И ведь все говорили про опасность в ночное время! Почему же так страшно сейчас? Может, она просто накручивает себя? В голове ясно всплыли рассказы Лары про то, как сходит с ума нечисть и как пропадают девушки. Вспомнились и испуганные взгляды прислуги.

Тучи сгустились настолько, что, казалось, уже были сумерки. Редкие снежинки слишком быстро превращались в непроглядную метель. Казалось, что в сердце метели кто-то есть – неясный силуэт, от которого веяло опасностью. Силуэт медленно шагал к ней, с удовольствием загоняя свою неразумную добычу. Мол, куда же ты теперь денешься?

Лена стала судорожно размышлять о том, где можно было бы спрятаться. Пальцами она приоткрыла мешочек с солью в кармане. Теперь ей казалось, что соли слишком мало, не хватит. Выровняв дыхание, она стала размышлять о том, где спрятаться. Стучаться в дома у неё не было времени – не факт, что рискнут открыть, а если и откроют, то слишком поздно. Церкви как варианта спасения от нечисти тут не было. Было шоссе, на шоссе остановка дилижанса и магазин. Тоже не надёжно, но рискнуть стоило.

– Вкусссная, – прошептала метель. – Сссветлая…

Ей показалось, что голос прямо у неё за спиной. Лена резко метнула через плечо щепотку соли. Что-то сзади зашипело. Она не стала ждать дольше и рванула в сторону шоссе к остановке.

– Дерзкая… Шустрая… – на грани слышимости доносились порывы ветра. Лена старалась не останавливаться. Дыхание сбивалось. Нечисть позади неё смеялась – мелодично, стервозно.

– Впустите, я живая!!!! Спасите меня!!! – заорала Лена, барабаня в дверь магазина. – Хоть солью обсыпьте, но впустите!

Нерешительные шаги внутри. Кто-то замер у двери, напряжённо прислушиваясь. Нестерпимый запах гнили и плесени заставил её поморщиться. Лена развернулась и прижалась спиной к двери. Вовремя.

Напротив неё стояла девушка. Невероятной красоты, стройная, гибкая, длинноволосая – почти русалка, сотканная из тьмы, теней и метели. Беда была лишь в том, что голова девушки находилась у неё в левой руке, под мышкой. Этот факт совершенно не влиял ни на улыбчивость головы, ни на самодовольство.