Тем временем в котелке начала побулькивать крупяная похлёбка с тушёнкой, а на решётке гриля Валиска принялась печь сдобные лепёшки. Девчонка, как обычно, с головы до пят испачкалась в пшеничной муке.

Талька до ужина предавалась лени и безделью, нежась под ласковыми лучами солнышка и пробуждая во мне определённого рода желания. Ну, например: ущипнуть за что-нибудь выдающееся, пролетая мимо, или пощекотать босую пятку.

Алька пристроилась рядом на покрывале, умудрившись втиснуться в такой микроскопический купальник, что я всерьёз забеспокоился о сохранении его целостности. К слову сказать, он, как всегда, был гламурно розового цвета. В полной задумчивости дожевал свой командирский ломоть, сбегал к кладовочке на колёсах и добыл из неё неучтённый шоколадный батончик.

«Маленькая, красивенькая, домовитенькая» тут же, как акула, навелась на сладость, умильно вздыхая и старательно закатывая голубые глазки.

– Оставлю кусочек, обещаю, но получишь ты его только после ужина. Нечего аппетит портить!

– Дядя Риффсла, – попыталась канючить Госпожа Старшая Домовая, давя на жалость.

– Дядя Риффсла истаял как туман над озером, – парировал я и, достав из бардачка планшет, отправился инспектировать окрестности.

Обойдя загоравших дам по большой дуге, устроился поблизости от густых зарослей орешника. Обзор был потрясающий, особенно удалась одна фотография, на котором золотое обручальное колечко сверкало крупным планом. Подумал немного, выложил его на Талькином Фейсбуке с припиской: «Теперь это сокровище моё. Я вышла замуж, просьба не приставать. PS: просьба к жене клинья не подбивать! Нарушителям натяну левый глаз на правый. Подпись: муж Риффсла».

Затем целых пять минут с чувством выполненного долга наблюдал, как из ленты друзей исчезали всякие не вызывающие доверия личности мужского пола.

Так я и дождался одного пикантного момента. Алевтина, совсем забывшись, сняла верхнюю часть своего микроскопического наряда. В результате мне удалось сделать две фотографии потрясающего горного ландшафта. Тут меня разобрал спортивный интерес: как этим всем хозяйством справляется Дюк. Поодиночке или в комплекте. Решил не откладывать дело в долгий ящик, тут же подсоединился к его смартфону и переслал оба снимка с маленькой приписочкой: «Мармадьюк, а ты под ними не задыхаешься»?

Копавшийся возле костра приятель вскочил, как ужаленный, и принялся судорожно осматривать местность на предмет одной блудливой Калифорнии. Затем сорвал громадный лопух и пулей понёсся к сверкавшей прелестями жене.

– Алька, прикройся немедленно! - и накрыл огромным листом два холма среднерусской возвышенности.

Впрочем, это помогло не сильно: ядрёные сопки размера больше шести упрямо отсвечивали из-под зелёного козырька молочной белизной. Дюк от отчаянья даже от души приложился лбом о ствол росшей рядом берёзы. После чего понёсся к микроавтобусу искать какую-нибудь верхнюю одежду. Я лишь посмеивался, представляя, что может творить приятель по ночам на таком солидном полигоне.

Наконец, Валиска заколотила половником по дну пустого ведра, созывая всех на ужин. Недовольная Алька теребила мужнину футболку, которая висела на её монументальном бюсте, имитируя топик. Выдающаяся гордость при резких движениях грозила прорвать тонкую ткань.

Возле костра мы все немножечко потолкались, усаживаясь кругом, и дружно протянули нашей стряпухе алюминиевые миски. Каждому было нашлёпано по три половника походной супокаши. Сверху плюхнута поджаренная до золотистой корочки лепёшка, местами откровенно подгоревшая. Скоро по округе разносилось лишь довольное сопение и пыхтение. Им вторило дружное бряканье ложек.