После этих слов я замолчал. В помещении повисла гробовая тишина, можно было услышать, как за многие километры отсюда шахтеры добывают уголь в карьере, чтобы, как и два века назад, получить из него драгоценную энергию. А ведь еще за пару десятков лет до этих событий ее получали из ветра и солнечных лучей. Через несколько мгновений я увидел, как по его щеке снова катятся слезы. Я ждал, пока он заговорит первым, этого ждал и мой спутник, стоявший рядом со мной.

– Спасибо, мой друг, – грустным голосом продолжал глава давно ушедшей семьи. – Я тебе верю. Они меня предупреждали, что передадут послание от неожиданного гостя, который часто у меня бывает, но которого я никогда не видел. Я долго думал, кто это может быть – ведь кроме тебя, у меня вообще гостей не бывает. А теперь все встало на свои места. Воистину, неисповедимы пути Создателя. Но я хочу, чтобы ты тоже кое-что понял: это сообщение не только для меня, оно адресовано нам обоим. Только для каждого из нас оно несет свой смысл. Если все так, как ты говоришь, это в очередной раз доказывает, что не все в этом мире подчиняется известной нам логике. Ведь если с тобой говорило твое подсознание, то откуда я знал, что мне кто-то должен передать от них весть? И откуда твое подсознание могло знать о том, что они все реже и реже приходят ко мне? Возможно, эти слова сказаны нам обоим, чтобы подкрепить нашу уверенность в выбранном пути. Теперь понятно, что мы не сходим с ума от навалившегося ужаса. Не все так просто в нашей жизни.

В воздухе снова повисла пауза. Мой невидимый спутник взял неловкую ситуацию в свои руки.

– Нам нужно скоро выходить, поезд ждать не будет. Делай то, зачем мы сюда пришли, иначе есть риск снова отложить наше путешествие, – его интонация снова приняла спокойный оттенок.

– Я приготовил еще пару экспонатов для твоего музея, – прервав молчание, сказал я. – Учитывая, что итог моей поездки до конца не ясен, я бы не хотел, чтобы это пропало вместе со мной.

Я достал из рюкзака свое именное оружие, парадную форму с наградами, и вложил это в его руки.

– Это НАШ музей, друг мой. Хочу, чтобы ты всегда об этом помнил. Без тебя не было бы не только его, но и я сам уже давно лежал бы в земле. И теперь эта часть твоей души навсегда здесь останется. Я очень надеюсь, что когда-нибудь ты вернешься сюда и у нас будет повод ее снова примерить. А пока ты не вернешься, я буду всем своим посетителям рассказывать о том, кого я учил в университете, и в качестве доказательства предъявлять им твои вещи. Думаю, что с такими экспонатами я смело могу рассчитывать как минимум на пятьдесят человек в следующем месяце, – засмеявшись, сказал колдун, которого судьба забросила далеко от родины и подвергла самым суровым испытаниям, чтобы он вернулся к своим корням.

На этих словах мы с ним обнялись, и я впервые за долгое время почувствовал тоску. Это был тот самый случай, когда ничего не нужно было говорить, и без слов всем все было понятно. Я молча посмотрел ему в глаза и, развернувшись, пошел к двери. Наверное, это и есть полное взаимопонимание, когда эмоции во всем заменяют слова. Таких друзей, к сожалению, у меня в жизни было мало. Большинство из них не пережили Великую Войну. А того, от которого мы сейчас уходили, я, вероятно, видел в последний раз. Но другой, о котором мне многое неизвестно, будет рядом до самого конца.

Когда мы вышли, на улице уже вечерело. Солнце клонилось к горизонту, и жара покинула пустыню, чтобы на следующее утро вернуться и снова докучать немногим жителям, оставшимся в этом Богом забытом городе. Мы неторопливо дошли до вокзала – одного из немногих мест, которое всегда поддерживалось в достойном состоянии, ведь именно с него у всех начиналось знакомство с этим населенным пунктом. Скоростная железная дорога была единственным безопасным способом путешествия по континенту. На машине был большой риск наткнуться на мины, которые расставляли мародеры на всех дорогах. Но даже если ехать по пустыне, риск наткнуться на банды становился куда выше. Авиасообщение было приостановлено практически в самом начале войны. Нам сказали, что это временная мера, ведь враг мог сбивать даже гражданские самолеты. Но война кончилась, а закрытое небо вполне устраивало новые власти. Намного проще контролировать оседлых людей, чем отвлекаться на мигрирующих по планете бунтарей. Любые путешествия были сведены к минимуму. Недаром говорят, что «нет ничего более постоянного, чем временное».