Я представил себе сцену из сериала «Во все тяжкие», где я сижу в подвале вместо Крейзи Эйта, а отец срезает корочки с моих сэндвичей, как это делал Уолт, – я, кстати, тоже не люблю корочки. Все помнят, как кончил Крейзи Эйт. Да, именно – Уолт задушил его замком для мотоцикла. Жуткая смерть. Я, конечно, не драгдилер, но что, если там не будут особо разбираться?

Почему-то я вдруг подумал о Марии с дредами. Такая девчонка не спасовала бы, пожалуй, даже перед Туко. Замахала бы плохих парней джинсами, ага. Нет, нет! Я энергично потряс головой. Мария в мои планы никак не вписывалась. Она просто была досадной помехой на выбранном пути, вот и все.

Я решительно вылез из машины и пошел к круглосуточному магазинчику на заправке. Чернокожий паренек в красной футболке жарил за прилавком сосиски для хот-догов. От их аромата желудок болезненно сжался, а рот наполнился слюной. Я пытался экономить и питался хлебом и тунцом из консервов. Один день на такой диете, а мне уже казалось, что у меня вот-вот плавники из хребтины вырастут.

Я спросил паренька насчет Себберсунвай. И снова мне повезло. Оказалось, он жил как раз в том районе и мог мне более-менее понятно объяснить, как туда проехать. Он, правда, обалдел, когда узнал, что у меня в мобильнике нет джипиэс и интернета. Но комментировать вслух не стал, вежливым оказался.

На Фанё не строили многоэтажек, поэтому я не сразу разобрался, что шестнадцать в адресе – это не номер одного из трехэтажных «кораблей», вытянувшихся вдоль улицы на восточной окраине города, а номер подъезда. Красно-желтые кирпичные дома выглядели совершенно одинаково. Фиг знает, как тут ориентировались местные жители, особенно если им, как мне сейчас, приходилось блуждать по дорожкам между темными скверами, отделявшими одно типовое здание от другого.

Лампочка у подъезда шестнадцать была разбита, но у четырнадцатого и восемнадцатого свет исправно горел. Я решил, что вряд ли между ними вопреки логике четных и нечетных чисел мог затесаться пятнадцатый или семнадцатый, и потянул на себя тяжелую дверь. Она не подалась, и тут я сообразил, что в доме установлен домофон.

Я который раз вытащил из кармана бумажку с адресом: «1 эт. сл.»[15]. Все верно. Перевел глаза на слабо светящиеся таблички с именами жильцов. «1 эт. сл. Ката Бернадоттир». Огляделся по сторонам, как будто на этой улице мог быть другой подъезд с номером шестнадцать. Кто такая вообще эта Ката? Имя какое-то… исландское. А может, это папина подружка? Или новая жена. М-да, о таком раскладе я как-то не подумал. Вот она обрадуется, когда я ей свалюсь на голову со всеми своими тараканами.

Я еще немного потоптался у подъезда, не решаясь нажать заветную кнопку. К ночи заметно похолодало, и хоть тут не было таких ветров, как на Фанё или в Эсбьерге, все равно промозглая сырость пробиралась под куртку, холодила ноги через тонкие подошвы кроссовок, запускала за ворот стада мурашек. Мимо прошла по дорожке пожилая женщина с пуделем на поводке. Оба подозрительно покосились на меня. Пудель подбежал к фонарю у подъезда и демонстративно задрал лапу.

Я решился. Нажал заледеневшим пальцем на исландское имя. Домофон зажужжал, автоматически повторяя вызов. Прошла, как мне казалось, целая вечность, прежде чем мягкий женский голос ответил через помехи.

– Да?

– Добрый вечер! – Я старался справиться с волнением в голосе и говорить как можно дружелюбнее. – Простите, а Эрик Планицер дома?

– Кто? – в ответе Каты Бернадоттир послышалось усталое удивление.

– Эрик, – повторил я чуть громче. – Эрик Планицер. Он дома?

С ужасом я подумал, что вот сейчас она спросит, кто интересуется. А что я тогда отвечу? Но женщина с исландским именем сказала совсем другое: