– Вы хотите сказать, что ваш папаша задумал изловить самого крутого из головорезов, изворотливейшего из ловкачей и опытнейшего из погонщиков, когда-либо объявлявшихся в этих краях? Вы это хотите сказать? – спросил Чип. – Думаю, в таком случае мне не стоит заводить с вашим папашей разговор о работе. Лично я предпочел бы тему поинтереснее. – Он обернулся ко мне: – Пойдем отсюда, Джо, я покажу тебе, как обращаться с джексоновскими вилами. Хочешь?

– Конечно, – с готовностью отозвался я и взял его под локоть, давая ему возможность опереться на мою руку.

Вот таким образом мы удалились, оставив мисс Рэй наедине со всеми ее благими намерениями! Она же, если можно так сказать, продолжила тихо дрейфовать под поникшими парусами, и я заметил, что наш босс изо всех сил старается удержаться от душившего его смеха.

Разумеется, я не стал терять время на рассуждения о вилах и граблях, а просто отвел мальчишку в тень, за груду сложенных тюков, усадил на землю и начал обмахивать собственной шляпой.

Он обессиленно откинулся на сено и остался неподвижно сидеть, беспомощно уронив руки и широко раскинув ноги, словно безнадежный пьяница. Его губы подрагивали, он как будто и сам сильно сомневался в том, что сможет протянуть еще какое-то время в подобном положении.

Но первое, что сказал, было:

– Гляди в оба. Не дай им увидеть меня… вот в таком виде!

– Ты выглядишь как нельзя лучше, – заверил я его. Уж не знаю, почему «лучше нельзя», но так принято говорить. – Так что не волнуйся. Я покараулю. А если кто-нибудь здесь появится, то ты просто будешь чертить на земле схему и объяснять мне что-нибудь по ней.

Его губы дрогнули еще пару раз, прежде чем он сумел улыбнуться. А затем последовал моему совету и принялся чертить линии в пыли. И все же в какой-то момент поднял глаза, наши взгляды встретились.

– Спасибо, Джо, – выдохнул Чип. – Ты настоящий друг!

Мне хотелось, чтобы он лег и переждал приступ тошноты. Но выразить это пожелание вслух я не посмел, зная наперед, что оно все равно будет с негодованием отвергнуто. Среди мужчин подобные упрямцы хоть и редко, но все-таки встречаются – по одному на миллион человек; пацан же с подобными замашками – явление и вовсе уникальное.

Так что парень остался сидеть, предпочитая приходить в себя именно в таком положении. Однако я ни минуты не сомневался, что, будь у него чуть больше сил, он и вовсе вскочил бы на ноги.

Я разглядывал мальчишку, наблюдая за той внутренней борьбой, которую он вел сам с собой, и просто не находил слов, чтобы выразить мое восхищение.

Наблюдая за ним, я подумал, что, наверное, все мальчишки, вступая в пору взросления, способны на любое безрассудство. Если у них хватает сил на то, чтобы взять в руки винтовку и держаться в седле, то, стало быть, и работать они могут практически наравне со взрослыми мужчинами. А если так, то, значит, в сущности они почти ни в чем им не уступают.

Кроме того, у мальчишек есть особые преимущества. Они независимы. Женщина становится истинной женщиной в том нежном возрасте, когда берет за шиворот любимую куклу и начинает верещать: «Это мое!» Мужчина же не представляет собой ничего особенного, оставаясь на протяжении всей жизни бедным, безвольным и сентиментальным слугой взрослой женщины, добровольно возлагая на себя обязанности строителя домашнего очага, мастера на все руки, добытчика и королевского шута. В благодарность за это его коронуют колпаком с бубенцами и вместо скипетра дают в руки шутовской жезл с ослиными ушами, после чего делают видимость, что восторгаются его недюжинной силой и умственными способностями, без остатка уходящими лишь на то, чтобы содержать жену и потомство.