– Миранда, ты чего вааще? Как с цепи сорвалась! – пробасил Борька по кличке Байк. – Гонишь ребят из-за своих капризов прочь. Какого черта? С фашиками нам без них не справиться. Они наглеют, набираются сил, облепляют все новые и новые районы на окраинах города своими плакатами.

Джобс горячо поддержал Байка:

– Эти гады чувствуют поддержку в Европе. Все в курсе, что творили антисемиты в Амстердаме? А за год до этого в Дагестане? Экстремисты искали евреев в двигателе самолета! Блин, что им евреи-то сделали? Возможно, они их никогда даже не видели? Короче, я не хочу, чтобы евреев опять, как восемьдесят лет назад, сжигали в печах и закапывали живьем в землю. Если следите за новостями, то наверняка слышали про заложников, зверски убитых и похищенных в секторе Газа 7 октября 2024 года? Ненависть родила ненависть, и пошло-поехало…

– Слушай, Джобс, причем тут Газа? Это типичная демагогия! Дело идет о пропаже наших бумаг. Это всех нас ставит под удар. Вот что я скажу: все следы ведут к Кире. Короче, я против того, чтобы агент Казуар осталась! Ставлю вопрос на голосование. У нас, блин, демократия, или как?

Все кроме нее проголосовали за то, чтобы Кира и Сергей остались.

Заседание закончилось. В этот раз члены организации расходились молча, без обычных шуток и подколок. Все были растеряны и подавлены.

Время шло. У Вари уже все было готово к часу Икс: собран полный пакет медицинских документов, все анализы и исследования хранились в толстой пластиковой папке. Варя все чаше думало о том, что многие заключения имеют срок годности и, если ожидание затянется, придется все сдавать по новой, причем за деньги, что не слишком приятно. Часы и дни тянулись мучительно. Ждать было невыносимо, как и почти безвылазно сидеть дома. Врачи предупредили: ожидание подходящего для неё донорского сердца может быть долгим. Они рекомендовали пациентке соблюдать особую осторожность: не ходить в людные места и в гости, чтобы не подцепить инфекцию, тщательно выполнять все назначения врачей, в том числе, делать в живот подкожные инъекции препарата, предотвращающего тромбы. Варя ворчала, но всё выполняла неукоснительно, потому что знала: в час Икс она обязана предстать перед кардиохирургами в наилучшем виде. Пришлось отказаться от многих приятных привычек, даже от походов в кофейню по утрам вместе с Максом, хотя это были её любимые часы.

Каждый день Максим звонил по оставленному Мариной Анатольевной телефону. Вежливый голос неизменно отвечал:

– Пока донорского материала, совместимого с организмом Варвары Петровны, нет. Ждите и оставайтесь в зоне доступа. Когда донорское сердце появится, вам позвонят.,

Варя расстраивалась, что из-за нее Макс не поехал опять в горы, куда всегда так стремился, что он откровенно мается, оставшись из-за нее в душном городе. Она была готова отпустить его на очередное восхождение, ведь родители были рядом, но знала, что любимый не оставит ее в этот решительный и страшный, до мурашек по спине, момент. Варя понимала: ей крупно повезло: такого любящего, верного и ответственного парня в наше время днем с огнем не сыщешь… Она каждый раз обрывала эти мысли беспощадным вопросом: вправе ли она думать только о себе?

Чувства Вари в период ожидания операции обострились, и она стала замечать то, чего не видела раньше. Мать Макса была с ней по-прежнему ласкова и внимательна, однако в глазах ее поселилась тревога. Жанна Андреевна была явно не в восторге от того, что ее сын тратит так много времени, сил и денег на девушку, у которой серьезные проблемы со здоровьем. Дескать, время идет, а жизнь такая короткая… Мальчику надо создавать семью, заводить детей, делать карьеру… Варя догадывалась, что мать говорит Максу наедине всё то, что обычно матери говорят взрослым сыновьям. Чем иначе объяснить его перемены? Макс возвращался от матери грустным и поглядывал на Варю печальными глазами влюбленного спаниеля. Варя все понимала, страдала и частенько плакала, когда Макса не было рядом. Не хватало еще, чтобы он жалел и утешал ее! Ни за что! И так тошно.