– Прошу любить и жаловать! Дон. В документах имя другое, но пока его выговоришь – язык сломаешь.

Мама тогда пришла в ужас, а Кира хохотала, глядя, как Дон, усевшись посреди прихожей, смешно крутит головой, пытаясь понять, куда попал.

– Не будет покоя в этом доме… – мама, вздохнув, пошла искать тряпку, а отец с улыбкой подмигнул Кире.

– Хорош?

– Да, куда уж лучше! Пап, а почему?

– Доктор посоветовал. Сказал, что для меня нужны долгие прогулки и положительные эмоции. Вот я и решил совместить два в одном. Ты же знаешь, я всегда мечтал о собаке.

– Знаю.

– Когда-то надо осуществлять свои мечты, дочь. Думаю, что время пришло.

Сейчас Кира не сомневалась, что именно Дон продлил жизнь отца так надолго. Ведь врачи не давали ему и года. Всегда спортивный, крепкий, он очень удивился, когда кардиолог, просмотрев результаты обследований, покачал головой:

– Нечем мне вас порадовать, к сожалению…

Отец тогда не стал долго слушать о том, как мало ему осталось. Что-то, конечно, поменял, отказавшись от курения и бани, но в остальном продолжал жить так же, как и раньше. С удовольствием возился на даче, высаживая любимые свои розы и ухаживая за яблонями, долго гулял и вплотную занялся тренировкой Дона.

– Собака должна быть не балованной, а умной и подготовленной.

Кира вздохнула. Папа очень хорошо подготовил Дона ко всему, кроме своего ухода. В ту ночь, когда не стало отца, Кира проснулась от странного, жуткого какого-то звука. Она даже не сразу поняла, что это воет Дон.

Никогда ни до, ни после она не слышала от него ничего подобного. Столько боли было в этом звуке, что она, еще толком не проснувшись, сразу поняла, что случилось. Она побежала в спальню родителей, и мама, подняв на нее ставшие совершенно темными глаза, попросила:

– Кирочка, убери собаку…

Дон, услышав ее голос, тут же замолчал, внимательно посмотрев на Ольгу, мать Киры, а потом лег рядом с кроватью, на которой лежал отец.

– Он не уйдет, мама. Не гони его. Ведь он тоже любил папу…

Следующие дни слились в какой-то кошмар, который то мелькал так, что Кира не успевала ухватить суть происходящего, то вдруг начинал тянуться невыносимо долго, и ей хотелось закричать, умолять, чтобы все это, наконец, закончилось.

Они не стали перебираться в городскую квартиру, оставшись на даче.

– Не могу пока, Кирочка, не хочу. Тут он пока рядом. Мне так кажется…

– Мама! – Кира обнимала мать, всерьез опасаясь за ее здоровье.

Головные боли снова вернулись, и Ольга дни напролет лежала в темной комнате, сжимая зубы, чтобы не стонать и не пугать дочь. Мигренями она страдала всегда, но, пока болел муж, запретила себе даже думать о них. Приступы накатывали, как и прежде, но Ольга справлялась, не давая им захватить себя в тиски боли. А сейчас у нее было такое чувство, что вся та боль, что должна была распределиться на отдельные части и приходить в свое время все эти годы, разом обрушилась на нее, не давая дышать и думать, не давая даже поднять голову от подушки.

Кира металась возле матери, не зная, чем помочь.

– Ничего, Кирочка, потерпи. Все образуется.

«Когда?!» – хотелось крикнуть Кире, но она молчала, понимая, что матери сейчас и так плохо.

Дон, который все это время не заходил в дом, проводя все время на веранде и лишь изредка спускаясь в сад, вдруг вернулся и занял место рядом с кроватью Ольги. Как ни старалась Кира уговорить его уйти, ничего не вышло. Четыре дня он провел рядом с хозяйкой, отказываясь от еды. Только воду, которую Кира ставила возле него в миске, купленной еще отцом, он изредка пил. На пятые сутки Ольга открыла глаза утром и удивилась. Голова не болела, а самое главное – она ведь спала. Спала почти всю ночь.