– Вот как? Почему?

Ваня ответил не сразу. Долго смотрел в глаза Кате, а потом развернулся и куда-то ушел. Катя растерянно посмотрела ему вслед и повернулась к коту.

– Куда это он?

Ответ ждать себя не заставил. Ваня вернулся, таща за руку упирающуюся маленькую девочку в замызганном желтом платьице.

– Вот!

Красные полосы на щечке ребенка сказали Кате если не обо всем, то о многом.

– Кто тебя так? – она присела на корточки и потянулась к ребенку.

Алёнка испуганно вздрогнула и отпрянула от девушки.

– Что ты?! Что ты, маленькая?! Я не обижу…

Катя, не зная, что делать, замерла, боясь напугать ребенка еще больше, но тут на помощь ей пришел кот.

Пушистый хвост прошелся по детским коленкам, и Василек завился вокруг девочки, громко урча и не давая сделать еще один шаг назад.

Маленькие пальчики зарылись в кошачью шерсть, и Алёнка все-таки подняла глаза на незнакомую ей женщину.

Катя, увидев синеву, плескавшуюся в этом бездонье, больше не думала.

Она встала на колени, протянула руки к детям и обняла разом обоих, прижимая к себе так крепко, как только могла.

– Мои вы хорошие… Да за что же!

Ответ ей был и не нужен. Алёнка дернулась было, пытаясь вырваться, но, глядя на брата, который, совершенно не стесняясь, обнял незнакомку за шею, передумала и робко прижалась к Кате, ловя новые для себя ощущения.

Ее никогда и никто не обнимал вот так. Даже отец. И это ощущение, такое странное, непривычное и волнующее, ей неожиданно понравилось. Катины руки не были похожи на те, твердые и сухие, от которых приходила боль. Напротив, они были теплыми и мягкими, а еще очень… добрыми… Ласкали спутанные кудряшки и легонько касались болевшей щеки, даря что-то такое, от чего хотелось плакать…

Кот, сидя чуть в стороне, наблюдал за всей этой картиной внимательно и настороженно, словно гадая, не ошибся ли с выбором.

Успокоился он не скоро. Прошло немало времени, прежде чем он освоился в новом доме и привык считать Катю своей хозяйкой.

Он прекрасно помнил, какой скандал закатила бабушка Вани и Алёнки, когда нашла детей к вечеру того дня у Кати. Ваня сходил домой и объявил бабушке, что уходит, но не сказал куда. А она решила, что это детская блажь, и не стала искать его сразу, забеспокоившись только к вечеру. Обегав поселок, она догадалась-таки заглянуть во двор к Кате и увидела, как плещется в тазу Алёнка, а Ваня, уже выкупанный и сонный, сидит, завернутый в большой плед на веранде в обнимку с котом, и ждет, когда Катя разрежет только испеченный пирог.

– Это что ж такое делается, а?!

Крик бабушки заставил Алёну испуганно вскрикнуть, и она разревелась, пытаясь подняться на ножки и снова бежать куда глаза глядят.

Но дно таза было скользким, а из-за слез она почти ничего не видела, и потому выбраться сразу у нее не получилось. И, когда Катины руки подхватили ее, успокаивая и даря надежду на то, что больше никто не посмеет сделать ей больно, девочка уже не сомневалась. Она прильнула к Катерине, обнимая ее так крепко, как только могла.

– Тише, маленькая, тише! Никто тебя больше не обидит!

А потом кот удивленно смотрел, как эта хрупкая девушка костерит на чем свет стоит старшую хозяйку. Нет, ругалась она совершенно другими словами. Не такими острыми и колючими, какие привык слышать кот в старом доме, но впервые Василёк увидел, как седая голова, обычно гордо поднятая, опустилась. И Ване, который проснулся и встал перед Катей сразу, как только бабушка вошла во двор, впервые не пришлось заступаться за сестру. Кто-то сделал это за него…

И пусть далеко не сразу, но старая и новая хозяйка смогли договориться. И Алёнка перестала плакать по ночам, будя кота, спящего рядом. Теперь ему не нужно было успокаивать девочку, ведь появилась та, что делала это куда лучше.