Илья сидел на крыльце долго. Пару раз сходил, проверил Владимира, но тот спал. Тяжело, беспокойно, но спал. И Илья возвращался на свое место на ступеньках, укутывался в теплый плед и снова погружался в свои мысли. Ждал жену. Уж и светать начало, а Любы все не было.

Когда калитка наконец стукнула, он встрепенулся, стряхнул с себя дремоту и поднялся навстречу Любаше. Увидев ее лицо, когда Люба шагнула под фонарь, висевший над крылечком, он молча обнял жену, прижал к себе и спросил:

– Тяжко?

– Ох, Илья! Какие все-таки люди бывают… Звери и то лучше…

Люба заплакала, совсем по-детски, как ее маленькие дочки, размазывая слезы по лицу ладонями, и принялась рассказывать, понимая, как ждал ее с новостями муж.

– Володькин это сын, Илюша! Теперь я это точно знаю. Тетка его, Тамара, созналась во всем.

– Как тебе это удалось?! – Илья отстранил от себя жену и заглянул ей в глаза. – Как, Люба?! Если она столько лет молчала, то почему тебе сейчас рассказала?

– Не знаю. Может не совсем гнилая еще. А может испугалась меня. Я такая злая была, когда от Лены к ней прибежала! Я сначала все-таки к ней пошла. Решила послушать, что она мне скажет. Ленка и рассказала, как дело было в тот день, когда Володя их с Олегом застал. Не виновата она там ни в чем. Уже беременная была, просто Вове сказать не успела до отъезда. Да и боялась. Мало ли, случится еще что, а он потом с ума сойдет и не до дел ему будет. У нее ведь три выкидыша было, оказывается. Она никому не говорила. Даже мужу. Представляешь?! Им обоим надо фамилию менять! Как есть Бирюки! Ничегошеньки друг другу не доверяли! Все в себе, на тихушку! А в итоге что?! Беда сплошная!

Люба почти кричала, себя уже не сдерживая, и Илья снова обнял ее, поглаживая по голове, чтобы успокоилась.

– А дальше?

– Да что дальше… Лена тесто месила на кухне, когда Олег к ней подошел, силком к себе развернул и целовать начал. Она даже понять ничего не успела. Пока тестом занималась – имена перебирала. Думала, как мальчика назвать. Почему-то уверена была, что сын будет. А тут такое! Когда очухалась – уже поздно было. И ты скажи, Илюша, какие они все-таки странные оба! Что она, что Вовка! Один на заимку умотал, даже разговаривать не захотел с ней, а другая в город подалась, точно зная, что он ее не простит. И все молчком! Разве так можно?!

– Нельзя! А Тамара тут причем?

– Да при всем! – Люба выкрикнула это так гневно, что сама себя испугалась, и прикрыла рот ладошкой. – Не хватало еще детей перебудить! Ох, Илья! Это же она во всем виновата! Она сына своего надоумила и заставила все это провернуть.

– Как так?!

– А вот так! Там, Илья, столько всего намешано… Чертей в аду не хватит, чтобы ноги ломать! – Люба вывернулась из рук мужа, опустилась на ступеньку, устало вытянув ноги, и похлопала ладошкой по мягко отозвавшемуся дереву. – Садись! Я устала как не знаю кто! А спать все равно уже ложиться поздно. Полчаса еще и пойду коров в стадо провожать. Потом покемарю, днем. Не могу в себе все это носить… Темно и страшно…

Илья послушно опустился рядом, укутал жену в плед и обнял за плечи.

– Рассказывай!

– Даже не знаю с чего и начать. Тамара-то все сумбурно рассказывала, перескакивая с пятого на десятое, да еще и выла как белуга. Все ж таки стыдно ей, Илюша. Хоть немного, а стыдно. И это хорошо! Не увидь я этого и совсем бы тошно было! Как можно сотворить такое зло людям? Да еще и не чужим? Все-таки родня! Хотя тут как раз собака и порылась. Тамара сестре своей мстила таким образом. Ты представь! Сколько лет прошло?! Обе седые уже, дети взрослые, а Тамара все копила в себе, носила эту темень, пестовала!