Она вздрогнула. Его нервозность, на фоне обычно присущего ему спокойствию, немного озадачила ее. Затем, она наблюдала за тем, как брат судорожно расстегивает рубашку. Спустив рукав, и показав свое плечо, он снова спросил:

– Видишь это? – На его плечо был налеплен никотиновый пластырь. Затем Питер достал из кармана пачку сигарет, и швырнул ее прямо в сестру. – Читай.

С подозрением взглянув на брата, Элис опустила голову и прочла: «Травяные. Без никотина.».

– Я уже недели три пытаюсь бросить. Постоянно срываюсь.

– Я не знала, Пит…

– Конечно не знала! Никто не знал. Помнишь, чем увенчались мои прошлые попытки бросить курить? Ничем. Я очень плох в борьбе с зависимостями. – Он перевел дух, немного остыл. – Не хочу, чтобы все снова разглядели во мне безвольного жирного пацаненка, который не может перестать пожирать пончики каждую свободную минуту. Помнишь, что они говорили обо мне?

            Она помнила, но говорить не хотела. Тогда он надавил на нее взглядом, и она произнесла:

– “Питер Кайзер съел хот-дог, мало оказалось,

                 Повернулся он на бок – что-то упиралось,

                 Упирался там ремень, Питер Кайзер съел…”

– Хватит. – Он вскинул правую ладонь. Так обычно делал пастор, когда не выносил чего-то. Питер перенял эту привычку у него. – Видишь? Даже ты до сих пор это помнишь. Они повторяли это изо дня в день.

– Их уже здесь нет, – улыбнувшись, сказала Элис.

– Они есть. Не здесь, но у меня в голове. И они будут петь это каждый раз, когда я срываюсь.

            Питер принялся надевать рубашку обратно.