Второй случай. Продавщица Елена, несмотря на молодой возраст – всего 27 лет – уже три года жаловалась на суставы. Когда девушка обратилась в клинику Роялмед, то при соотнесении хворающего органа с таблицей стало ясно: недуг Елены связан с какими-то переменами. В таблице сказано, что отклонения в деятельности суставов наблюдаются тогда, когда происходит смена направлений в жизни. И вновь достижения современной науки (а наука не стоит на месте!) заставили меня идти от глобального к конкретному, то есть отыскивать страх в сферах, согласуемых с таблицей. Не удивительно, что в качестве гипотезы я предложил страх человека перед переменами. Тем более, что мой опыт подсказывал: страх перемен не является чем-то уникальным и редко встречающимся; страх перемен знаком очень многим и не зависит в своей степени от пола, возраста или социального положения человека. Кстати говоря, именно по причине имеющейся боязни перемен у многих и прихварывают суставы. Но случай Елены оказался даже на этом фоне выдающимся: в процессе моих бесед с девушкой очень скоро выяснилось, что еще с детского садика Елена просто панически боится любого рода изменений, которые еще только собираются произойти. Что уж говорить о тех переменах, которые действительно происходят! В школе Елена боялась новых учителей и новых классных комнат, во взрослой жизни стала бояться возможного переезда на другую квартиру, боялась не только смены рода деятельности, а даже просто перевода в другой магазин или в другой отдел в своем же магазине; даже боялась смены напарницы; привыкнув ездить на работу и с работы на трамвае, Елена так и не смогла пересесть на более быстрые маршрутки; подлинной катастрофой стало для Елены закрытие булочной, в которой она с детства покупала хлеб… Перечисление всего того, чего боялась Елена, заняло бы много места и отняло бы много времени. Мне же было важно убедиться, что у всех страхов девушки один общий знаменатель: боязнь перемен. И именно эта боязнь, помимо огромного дискомфорта по целому ряду параметров, еще и привела в итоге к нарушениям сугубо физиологического свойства – к расстройству суставов. Как и во всех случаях такого рода, надо было в первую очередь разбираться не с суставами, а с причиной, приведшей к недугу, то есть разбираться со страхами. Терапевтическое вмешательство привело к подавлению боязни перемен. Скажу только, что было это чрезвычайно сложно, потому что страх в Елене не просто укоренился, а стал буквально частью организма и жизни девушки. Но когда все получилось, то вскоре само собой наладилась и полноценная деятельность суставов. Во всяком случае, Елена и по сей день наблюдается у меня. И мне ни чего не остается, кроме как констатировать две вещи: во-первых, девушка теперь не просто не боится перемен, а идет всегда им навстречу и даже инициирует смену направлений в жизни; во-вторых, суставы Елену больше не беспокоят.

И третий случай интересен тем, что касается проблемы искусства, творчества. Это – важная составная часть жизни человека. Не всякому дано творить. Вдвойне обидно, если свыше человеку дан талант, но по каким-то не зависящим от самого человека причинам талант этот не может проявить себя. С детства Галина (студентка, 19 лет) прекрасно пела, радуя своим уникальным голосом всех тех, кому доводилось слышать ее пение. Но случилось так, что у Галины вдруг заболело горло – заболело как раз перед выступлением на студенческом конкурсе вокалистов. Больное горло не позволило выступить, что очень расстроило девушку. Вскоре горло прошло, но надо же было так случиться, что в следующий раз оно заболело перед следующим выступлением – уже на литературном вечере. Тут и задумалась Галина о том, что предстоящие выступления оказываются каким-то образом связаны с этой вот горловой напастью. Когда же девушка обратилась за консультацией в клинику Роялмед, то мне даже не пришлось лишний раз заглядывать в таблицу, ведь соотнесение недужного органа и внутренней причины было более чем очевидным: недуги горла, действительно, определяются тем, что горло это канал творчества. Но как случилось так, что горло, прежде не подводившее певицу, стало вдруг раз от раза давать знать о себе как раз в те моменты, когда Галине предстояло петь? Я уже понимал, что и в этом случае подлинная причина кроется в каком-то страхе. Но вот в каком? Однако мне не пришлось ни самому ломать голову над этой проблемой, ни решать задачу при помощи обилия наводящих вопросов к моей пациентке. Галина сама недвусмысленно дала понять, что за страх ее преследует. Оказалось, что с недавних пор девушка вдруг стала остро ощущать боязнь выхода на сцену, боязнь эта вскоре переросла в страх перед залом, перед публикой. Несколько раз Галина выходила, что называется, превозмогая себя. Но разве это выход? Страх-то не делался потом меньше. И парадокс: свой горловой недуг Галина стала воспринимать как спасение – ведь с больным горлом на сцену выходить не надо. Но спасение это было, вместе с тем, и кошмаром: как же жить дальше, если в этой жизни не будет места песням? Сложный проблемный клубок предстояло мне распутать. Но главное было уже сделано – стала понятна последовательность причинно-следственных связей в происходящем. Сначала, то есть в основе всего, лежал страх перед сценой, перед залом, страх публичного выступления; этот страх стал порождать личностные отклонения – девушка рисковала лишиться того, что не просто ей дорого, а составляет важнейшую часть ее жизни; наконец, на почве этого личностного отклонения родилась сугубо соматическая патология – недуг горла, который, в свою очередь, как бы замкнул цепь, не позволяя певице выступать. Теперь уже каждый из моих читателей без труда поймет, что именно требовало моего вмешательства в первую очередь – конечно, следовало разобраться со страхом перед залом. Когда же это удалось, что сами собой ушли и прочие проблемы. И теперь Галина продолжает успешно выступать перед публикой, радуя ее своим вокальным мастерством.