– Ты видел их сегодня?

– Да и вчера видел. Только сегодня, как ты и сказал, возле церкви, а вчера возле их дома.

– Они ведь нравятся тебе?

– Да, они красивые. Ты Афанасий толк знаешь.

– Еще бы.

Последняя фраза, произнесенная Виталием, буквально отпечаталась в сознании Демьяна.

«Странный, какой разговор, о чем это он» – судорожно носилось в воспаленном сознании Демьяна.

Правда, услышать продолжение, Демьяну было не суждено. Резко открылось пространство огромного чёрного колодца. Демьян полетел туда с огромной скоростью.

4.

Дом, в котором проживал Виталий, имел порядковый номер восемь, по улице Песочной, которая из-за нейтральности названия (ни Купеческая и ни Миллионная) сохранила свое историческое наименование. Вполне возможно, что не было всё настолько радужно, и на это повлиял обычный недосмотр властей, или у них просто не дошли до этого руки, но факт остался фактом. Улица не получила нового названия, в виде Революционной или имени кого-либо видного участника тех самых событий. Осталась она, как и была Песочной. Номера домов тоже не менялись, поскольку в этом нужды уж точно не было. Восьмой остался восьмым, а рядом с ним стоял все тот же шестой, который был практически однояйцевым близнецом восьмого. Да и построены они были одним и тем же купцом Васильковым, и одним и тем же подрядчиком по фамилии Скупихвостов, который несмотря на свою странную фамилию, был, несомненно, человеком талантливым и, вероятнее всего, ответственным. Поскольку дома получились на славу, что внешне, что и внутренне. Только вот было это слишком давно.

Васильков исчез бесследно в годы революционных потрясений. Остались многочисленные родственники. Два родных и взрослых сына, с женами и детьми. Жена Ирина Карповна, в придачу к ней теща Серафима Сергеевна, которой к тому времени уже исполнилось девяносто лет. Братья, сестры, племянники – вот только сам Васильков Петр Андреевич исчез. Растворился, так как будто его никогда и не было. Утром был. В обед видели. И вроде жив, и вроде здоров, в свои полные семьдесят лет, и год девятнадцатый тогда подошел к своему завершению. А вечером не появился к ужину и всё. Впрочем, данное отступление ни к восьмому дому, ни к шестому дому, особого отношения не имеет, так для справки.

Хотя Петра Андреевича, что естественно искали. И даже участвовали в этом товарищи из чрезвычайной комиссии. Они же на полном серьезе уверяли: что отношения к пропаже Василькова не имеют. Пришлось сыновьям поверить. Только Петра Андреевича так и не нашли.

А вот Скупихвостов в те дни никуда не пропадал. Был он значительно моложе Петра Андреевича, и еще почти двадцать лет прожил на самой центральной городской улице, в красивом каменном доме, возле которого вечером ярко горели два фонаря уличного освещения. За это время он состарился. Возрастом догнал давно пропавшего купца Василькова. Осенью тридцать седьмого года ему тоже стукнуло семьдесят, и после он пропал, уподобившись Петру Андреевичу. Только вот направление его исчезновения не стало тайной для родных. Было оно довольно избитым клише, и совсем неудивительно, что никто этому особо не удивлялся, а лишь вздыхал и шептал недобрым тоном, но в сторонке, но более тайком. И зачем иначе? Посторонним с глаз долой, да и забыли. А свои поплакали, попричитали – успокоились, да и много ли их тогда было? Честно не знаю. Для меня эта история на этом и закончилась, а впрочем, что же с домом, имеющим порядковый номер шесть.

Простоял он долго. Как уже понятно с избытком пережил первого хозяина. Следом не заметил исчезновения своего архитектора. Да и тех, кто приложил к возведению дома свои руки, пережил, без всякого сомнения. Одних быстро, других значительно позже, но пережил точно. Потому что в конце восьмидесятых, когда его внутреннее убранство покинули люди, он стоял, не покосившись и нисколько не осев. Просто готовился к заслуженной реставрации, которая так и не случилась. Но в те дни, когда я с ним познакомился, он еще сохранял оконные рамы, большинство стекол, межкомнатных дверей, полов, свою единственную лестницу. Наверное, еще надеялся на обещанную реставрацию, и может, не знал о том, что подобные надежды тщетны, так как было в это время не до этого, и куда более важные проблемы игнорировались новой властью без особых сожалений, несмотря на многочисленные обещания.