От всего этого рот у Мишки в удивлении открылся, перехватило дыхание и защипало в глазах. Парень словно забыл, где он, что он. Юноша слышал только грустную историю, которую ему рассказывал музыкант с печальными глазами. И его сердце упоительно тонуло в божественной музыке…

Парень уже давно перестал различать всё вокруг. Всё, кроме звуков, что лилась прямо из сердца скрипки, что плакала на плече седого скрипача. Вся гамма чувств – от высокой печали до возвышенной радости – светлыми волнами пробегала по лицу юноши. Мишка лишь судорожно мял чёрную шапчонку, которую не помнил, когда стащил со своей головы. А голову пронзили услышанные где-то строчки стихов:

«Печально музыка звучала,

Плыла над праздною толпой.

Как будто в веру обращала

И омывала чистотой».

Какой-то прохожий, заметив около музыканта оторопевшего юношу, подошёл к нему. Похлопав по плечу, тоже долго слушал пение скрипки. Когда скрипач остановился, и Мишка ушёл, незнакомец положил в футляр музыканта деньги. А уходя, обращаясь к скрипачу, сказал: «Вы обратили внимание на парня? Стоял, обнажив голову… как в храме. Что он видел»?

Скрипач печально кивнул седой головой: «У него светлая душа и всё ещё впереди». А Мишка быстро шёл по улице под впечатлением трагического и покоряющего искусства. Мимо пронеслись две милицейские машины, истошно вопя и ослепляя прохожих включёнными проблесковыми маячками. Люди испуганно жались к домам и нервно оглядывались.

Чтобы сократить дорогу парень пошёл через какой-то грязный двор. На разломанной детской площадке сидели грязные и шумные алкаши-синяки. Обшарпанные и поломанные детские качели, были похожи на скелеты динозавров. С окошка разноцветного домика свесился наркоман, пуская розовую пену от передозировки. Мусорный ящик испускал целую «какофонию» удушающих запахов. В нём неторопливо, как колорадские жуки, копошились два зачумленных бомжа.

Около овощного магазина грузчики сгружали ящики с бананами на чёрный грязный асфальт. Сразу образовалась длинная, кричащая людская очередь. И не удивительно, что в народе ходила поговорка: «Была великая страна, стала банановая республика».

На пустых ящиках, склонив неестественно голову, спала пьяная женщина. Рядом сидела, ёжась всем телом, заплаканная девочка лет пяти и гладила её по голове. Вот и, получается, подумал Мишка, что только любовь помогает этим детям вынести всю боль своего ужасного положения. Почему же родительской любви не хватает пожалеть своих детей?

Вскоре парень вошёл в подземный переход, ведущий в метро. Сразу же пахнуло несвежим воздухом. Он внутренне напрягся, закаменел, предчувствуя встречу с обыденной, горькой жизнью. Жизнью, наполненной толчеёй и теснотой, гулом метро, безнадёгой, нищими старухами, которые, трясясь от болезней и старости, просят милостыню. А ещё калеками, шокирующими жуткими увечьями. И, конечно – сидящими цыганками, с вечно спящими младенцами на руках.

Мимо, расталкивая пассажиров, пробежала группа челноков с огромными клетчатыми сумками, набитыми заграничными шмотками. Мишка невольно обратил внимание, что многие женщины на станции метро были не с дамскими сумочками, а с сумками-баулами. В них можно было затолкать не только несколько пачек крупы или сахара, но и пять буханок хлеба.

У стены стоял с взлохмаченной головой парень в длинной шинели и каким-то бездонным голосом читал стихи. До Мишки донеслось:

«…Мой небосклон безоблачен и ясен,

На попе нет мимических морщин…

Не потому, что мир прекрасен,

А потому, что я – кретин».

В метро Мишка увидел человека, стоящего прямо у самого края платформы. Электропоезд, прибывший на станцию, яростно сигналя, чуть не коснулся его кед. Но человек тупо уставился в облицованную холодным мрамором противоположную стену и ничего не замечал. «Наверно, ему нечего терять в этой жизни», – подумал юноша. А ещё ему вспомнились слова из беседы студентов: «У нас опять на первое была капуста с водой, на второе капуста без воды, на третье – вода без капусты». Другой студент добавил: «У нас и того проще. Вчера кипятку наварили. Наелись до отвала».