Представители рода Фрезе, занимавшиеся торговлей, остались в Выборге, на восточном побережье. Мортен Фрезе получил назначение в Кемскую роту Эстерботнийского пехотного полка[28].

Он, во всяком случае, жил в общине Ий и церковном приходе Лаппфьярд. В судебном протоколе есть упоминания о неблагополучной ситуации в Кемской роте. Постоянный состав трудно уживался с окружающими и изнывал от скуки. Поговаривали, что Фрезе «воровал мясо и доил чужих коров». Распри разгорались из-за занятий колдовством и семейных измен. Фрезе оставался холостяком и приставал к чужим женам. Возможно, это была просто клевета. Тем не менее некто капитан Винге утверждал, что Фрезе «состоял в переписке с дьяволом». Иногда полк участвовал в учениях, фортификационных работах и гарнизонной службе. Однажды в Олафсборге Фрезе облил вином лейтенанта Каландера. По свидетельству прапорщика Туйулина, Фрезе вел себя «неподобающе перед простолюдинами и солдатами». Такое оскорбит кого угодно[29].

Фрезе был сыном добропорядочного купца и студентом, которому не хватало лишь дворянского титула. Выходцы из недворянских семей не могли получать воинских званий выше полковника и подполковника. Низшие воинские звания позволяли удовлетворять базовые потребности, но не приносили богатства своему обладателю. Повышение по службе шло согласно выслуге лет. В мирное время наличие или отсутствие амбиций и мотивации не играло никакой роли. Последний бостель Фрезе находился в Эстерботтене, в деревне Рёкио прихода Вёро. Он женился уже в преклонном возрасте.

Его супруга Эбба Шарлотта фон Кнорринг происходила из офицерского рода, ее отец был майором Эстерботнийского полка, позднее стал полковником Бьёрнеборгского полка. Детей бог им не послал. В 1741 г. 53-летний капитан гвардейской роты Фрезе внял зову военных труб. Мы еще вернемся к его нелегкому жизненному пути на страницах этой книги.

Среди «действующих офицеров» шведской армии было много стариков. Пенсионного возраста и пенсионного обеспечения тогда не существовало. Владельцы казенных квартир никогда не становились «талеровыми миллионерами», так что им приходилось изо дня в день находиться на службе и надеяться на физически необременительную войну.

Суммарно численный состав полков и батальонов финляндских ленов достигал 10 тысяч человек, но, как правило, ротовые войска были недокомплектованными. Мужчины старели и болели в любом возрасте. Количество обученных наемников – особенно из числа иностранцев – резко сократилось из-за нехватки денег в королевской казне. Принудительная вербовка бродяг обходилась дешевле, чем добровольный набор в армию. Резерв был скудным. В Финляндии, где преобладало женское население и чувствовался дефицит рабочей силы, остро не хватало мужчин.

В солдаты шли третий наследник земельного надела, неуживчивый батрак и нерадивый подмастерье. Военная стезя прельщала еще и тем, что она вела куда-то, а не только уводила от чего-то[30].

Ротовые солдаты жили как крестьяне и выполняли обычную работу. Их трудовую жизнь не нарушали бестолковые полевые учения. Роты, батальоны и полки редко призывались на военные сборы для отработки приемов владения ружьем и выработки навыков механического исполнения команд.

Система индельты (поселенная система) уверенно держалась на ногах без опор-костылей в виде казарм и лазаретных денег. Были отработаны две команды «Вольно» или «Отбой», так что во время мобилизации и военных походов солдаты не могли сразу привыкнуть стоять по стойке смирно. Съестных припасов в сараях бедняков имелось едва ли на месяц, не говоря уже о транспортных средствах. В финских полках не было обозов.