Мейе тоже будет нелегко. За пять лет брака с Джорджио у нее сложились особые отношения с Сальваторе. Она выросла без отца и осталась круглой сиротой, когда ей было всего десять лет. Мать Мейи погибла в результате несчастного случая. Девочку воспитала двоюродная бабушка, которая никогда не была замужем и не имела собственных детей. Мейя не слишком охотно рассказывала о своем детстве. Эта тема явно была для нее болезненной, поэтому Джорджио старался не заводить об этом разговор.

Он пришел в восторг, когда Мейя выразила огромное желание родить детей. Ее намерение стало чуть ли не основной причиной, по которой Джорджио сделал ей предложение. Увы, все беременности заканчивались выкидышами. Джорджио очень переживал, но скрывал свои чувства от Мейи. Он не хотел, чтобы она думала, будто подводит его. Ему было известно, что она винит только себя в неспособности родить ребенка. Наконец после четвертого выкидыша Джорджио задался вопросом: нет ли его вины в столь печальном исходе? Однако результаты медицинских тестов показали, что у обоих супругов отменное здоровье.

И тогда он и Мейя стали планировать зачатие. Они делали все, что предписывали им доктора: чертили графики температуры тела, высчитывали периоды овуляции и занимались сексом в якобы самое благоприятное для зачатия время. Но все равно Мейе не удалось выносить ребенка.

Обратиться к услугам суррогатной матери или согласиться на искусственное оплодотворение Джорджио не желал. Он был против вмешательства посторонних людей в столь интимный процесс.

Его тело напряглось, когда он вспомнил, как они занимались сексом в день свадьбы Луки и Бронте. Это был лучший секс в его жизни, и Джорджио жаждал продолжения. Протянув руки, он коснулся плеч Мейи, обтянутых шелковой тканью платья.

Мейя слегка вздрогнула и посмотрела на него.

– Зачем ты это делаешь? – спросила она вполголоса.

– Предполагается, что мы помирились, дорогая, – напомнил он и, пользуясь возможностью, прижался губами к ее лбу. – Все уверены, что мы будем прикасаться друг к другу на публике. Тогда все будут уверены, что дома, наедине, мы ведем себя намного раскованнее.

– И где теперь находится этот дом? – поинтересовалась Мейя с мягким придыханием. – У тебя или у меня?

Джорджио печально улыбнулся и выпрямился.

– Мой дом – он когда-то был нашим – не совсем готов для проживания. Почти все ночи я провожу в отеле. Сегодня мы должны поехать к тебе, в противном случае репортеры решат, что наше воссоединение – фикция.

– Ты уверен, что они последуют за нами по пятам? – спросила она и озабоченно нахмурилась.

Джорджио одарил ее насмешливым взглядом:

– Неужели ты забыла, как могут вести себя представители прессы? Разве они не преследовали нас с тобой последние шесть месяцев после того, как мы расстались?

Мейя прикусила язычок, вспомнив о тех случаях, когда ей приходилось скрываться от назойливых репортеров. Они ухватились даже за ее глупое свидание с Говардом Херрингтоном. На первых полосах газет была опубликована их фотография, на которой их отношения выглядели гораздо более интимными, чем было на самом деле. На снимке Мейя наклонилась к Говарду, который что-то ей говорил. Фотограф захватил тот момент, когда их губы почти соприкасались. Увидев снимок в газете, Мейя решила, что это будет своеобразная месть Джорджио, чья фотография появилась на страницах прессы всего неделю назад. На ней он был изображен со своей подругой-моделью.

Мейя оглядела толпу гостей. Прием был в самом разгаре, несколько пар танцевали, а оркестр исполнял танцевальные хиты. Она вспомнила те времена, когда танцевала в объятиях Джорджио: он кружил ее по залу, у нее голова шла кругом, но она не переставала танцевать. Первые дни их брака были веселыми и захватывающими.