Как одна, так и другая стороны в своих планах уделяли значительное внимание Скандинавии. Англию и Францию особенно беспокоило продолжающееся регулярное снабжение Германии высококачественной шведской рудой. Ежегодно Германия получала из шведских рудников Кируна – Елливаре, расположенных близ шведско-финской границы, до 10 млн тонн. Эта руда грузилась на корабли в незамерзающем порту Нарвик, а с середины апреля до середины декабря – в расположенном на Балтийском море порту Лулеа. Через норвежские территориальные воды судна, груженные шведской железной рудой, отправлялись в германские порты. Было ясно, что экономическая блокада не может быть эффективной, если снабжение железной рудой будет и дальше беспрепятственно продолжаться.

19 сентября 1939 г. морской министр У. Черчилль предложил минировать норвежские территориальные воды, если дипломатическое давление на Норвегию – требование запрета провоза руды в зимнее время через Нарвик – окажется безуспешным[42]. Спустя десять дней этот вопрос был вновь возбужден Черчиллем, но рассмотрение его было английским военным кабинетом отложено.

С началом советско-финской войны, скандинавские проекты выдвигаются на первый план. В основе их лежало стремление осуществить одновременно три цели: во-первых, оказать помощь белофиннам в войне против Советского Союза и организовать нападение на СССР с севера; во-вторых, использовать советско-финскую войну в качестве предлога для посылки англо-французских экспедиционных сил в Скандинавию, превратив ее таким образом в свой плацдарм; в-третьих, захватить шведские железные рудники.

Более или менее энергичные меры проводили англичане на море, где обладали неоспоримым превосходством.

Была введена целая система борьбы с провозом в Германию различного рода стратегических материалов, сырья и товаров. Суда нейтральных государств подвергались перехвату и тщательному осмотру. От судовладельцев требовали справки, что товары, погруженные на их суда, не будут реэкспортированы в другие страны. От экспортеров Западного полушария требовали представления заранее списков товаров, которые они собирались вывезти в европейские страны. Если товары не входили в список контрабандных, то на них выдавался специальный коммерческий паспорт. Эта система «борьбы с контрабандой» была в зиму 1939/40 г. узаконена во всей Британской империи. Однако мероприятия англичан в этой области подвергались сильным нападкам со стороны нейтральных государств, которые имели достаточно оснований, чтобы рассматривать это как покушение на свободу морей. В частности, осмотр английскими властями американских торговых судов привел к резкому обострению англо-американских отношений в начале 1940 г. За первые шесть недель войны англичане перехватили 338 тыс. тонн грузов, которые, как подозревали, направлялись в Германию. Среди них более 76 тыс. тонн нефтепродуктов, 65 тыс. тонн железной руды, 38 тыс. тонн марганца и т. п.[43]

За первые три месяца войны было захвачено более 476 тыс. тонн грузов[44].

Система контроля и захвата грузов, направлявшихся в Германию, не могла, разумеется, сыграть сама по себе значительную роль в борьбе с Германией. Ущерб, причиненный этими мероприятиями германской военной экономике, был незначительным.

Серьезную брешь в экономической блокаде пробивала Италия, которая еще не участвовала в войне.

Итальянская промышленность не только получала с согласия Англии уголь из Германии, но также и сырье из самой Англии, которое использовалось для военных приготовлений Италии.

В письме Гитлеру от 3 января 1940 г. Муссолини констатировал: «Существование этих коммерческих отношений позволяет нам приобретать такое сырье, без которого мы не можем выполнить наши военные приготовления. Поэтому Германия в конечном счете извлекает из этого выгоду»