Вовчик предложил провести небольшую разведывательную экспедицию в аджикское, или, может упекское село. Упекское предпочтительнее, потому вроде бы как нейтральное. Цыгану такая полумерная идея не очень нравилась, но пусть разведка, чем бездействие. Прапорщик предупредил о возможном наличии ханьского гарнизона, но против вылазки не возражал, только и машину давать не собирался.

– 

До аула, по словам чабанов, километров сорок, не больше – один пеший переход. Зачем тратить понапрасну остатки горючего, да и без машины легче скрыться.

Цыган, так как не любил и не умел ходить пешком, робко возразил:

– 

В этих межгорных долинах – ровных и голых, байбаку

^>74

негде спрятаться, а на машине бы резво слинять можно. (Кто в нормальном рассудке представит подобный ненормальный променад?) – Но не поддержанный авторитетом майора, быстро примолк.

Вовчик не планировал брать с собой пограничника, по причине его ранения, только тот сказал, что даже пятьдесят километров для него легкая разминка и пойдет только на пользу, а остаться одному и просто ждать, вот настоящая пытка. Выйти решили рано на рассвете, чтоб засветло дойти до селения, осмотреться. Если подозрительного ничего нет, к ночи узнать обстановку в кишлаке и в окружающем мире. Если что не так гладко окажется, то ночь опять же спрячет.

Цыган весь вечер ходил как в воду опущенный, еще бы, километров с сорок, да с гаком туда и столь же обратно. Это ведь почти как до луны, а оттуда точно все в мелких подробностях рассмотришь. Только там, если отбросить всяческую ложь, еще ни один живой человек не обозначился.

– 

Лучше бы пристрелили и не мучили, только-только ножки стали зарубцовываться.

Он-то с удовольствием отказался бы от такого похода, но его мнением почему-то не интересовались, а по причине врожденной гордости не мог отнекаться от участия в мероприятии за которое сам же агитировал. Ночью он ворочался с боку на бок, тяжело и грустно вздыхал. К нему тихонько подсел прапорщик.

– 

Рома, не спится? Страшно чоль?

– 

Да нет, не страшно, просто муторно на душе, словами не передать. А настоящего ужаса, когда вовчиково войско хани на моих глазах уничтожили, столь натерпелся, все бояки должны быть глубоко побоку.

– 

Нет, не правда, опаска она всегда в душе живет. Только конченых идиотов, наверно, ничем не пронять. Да еще и страх, он всегда новую личину прикидывает, иногда и не самая ужасная самой гадкой бывает.

– 

Как это?

– 

Долго рассказывать, а перед завтрашним днем выспаться надобно.

– 

Васильичь, ты ведь все равно ночами почти не спишь, я это знаю и мне сегодня чиво-то никак не уснуть – расскажи.

– 

Сказку на ночь малому захотелось?

– 

Пусть так. Но все лучше, чем бесконечные минуты до рассвета отсчитывать.

– 

Хорошо, слушай, коли охота есть:

"В Афгане был заведен такой порядок. Очень часто какой-нибудь из местных князьков поддерживал по отношению к нам нейтралитет, или даже вполне дружеские отношения. Но это днем, а ночью направлял своих псов, душманов, нападать на наши посты. Да и мы, всем не уставали демонстрировать – у нас мир и дружба на веки вечные, а только самым зарвавшимся откручивали головы. Кому наглядно, а кому исподтишка. Вот и приспичило нашему командованию ликвидировать одного из таковых борзых авторитетов. Тем паче по каким-то каналам просочилась информация – гостят у него важные шишки из-за бугра. Выбрали нас добровольцев человек тридцать, имеющих опыт ведения боевых действий, т. е. хорошо убивать. Ребятки из десантуры, той еще, старой школы. Переодели во все туземное, на бритые головы шапки автохтонные^>75

Конец ознакомительного фрагмента.