Даже не боковым, а каким-то затылочным зрением угадывается движение за спиной. Мозг опять не успевает с командами. Тело самостоятельно отшатывается в сторону пытаясь изобразить то, что фигуристы почему-то обзывают тулупом. Да, в тулупе этого не исполнить, но падать в нем несоизмеримо мягче. Автомат с ходу выплевывает оставшиеся пару-тройку патронов, к счастью для того, кто сейчас завладел им, в цель. Цель – желторотый мальчишка, нет как раз только рот и не желтый, нелепо взмахивает руками, пытаясь так же как Васькин изобразить акробатический этюд. Но к исполнению этого пируэта его подталкивают маленькие латунные штучки со стальным сердечником, бессердечные – сволочи.

Завершения трюка досмотреть не удается, поскольку из кузова автомобиля на улице, бьет ответная очередь. Смерть проносится так близко, что, кажется, бреет щетину на щеках. Страх, да нет, страх давно уже поиздержался, вместе с остатками совести, – удесятеренный инстинкт вновь заставляет отшатнуться как раз вовремя.

«Ого, настоящий боец попался, только позиция его явно проигрышная». Майор отбрасывает АКМ со столь быстро опустевшим рожком и, стараясь не слишком высовываться из подворотни, вновь стреляет из неудобно болтающегося ремнем на вые «Норинко». Автомат, как словно помнит свою вину, и посылает свои оставшиеся пули так яростно, что они с искрами рвут непрочную жесть пикапа. Находят, видимо, они безглазые стрелка, потому нет больше ответных выстрелов. Но натыкаются слепые подлюги на какой-то бензопровод, или канистру с горючим. В чреве автомобиля глухо ухает и почти сразу же начинает валить черный, ядовитый дым. Необходимое средство передвижения неотвратимо преобразуется в ненужный хлам. И к чему тогда вся кутерьма затевалась?

Бывший военнослужащий, а теперь человек без социального статуса, да и человек ли вообще, внимательно осматривает все поле брани. Не притаился ли кто-то недобитым. Сейчас бы покурить, спокойно притулившись в безопасном уголке. Но то только мысль из забытых времен, – курить, как ни странно, не хочется, пусть и бросил такое дело вроде совсем недавно. Пульс чуть учащенный, но ровный, не зашкалила доза адреналина в крови ровно и не убивал себе подобных. Просто выполнил неприятную, но привычную работу. Ну, а слегка запыхался, так от разряженного воздуха высокогорья, который не успевает вентилировать когда-то бездумно прокуренные легкие….

Бляха медная солдатская! А это что за гроб зелененький на колесиках притулился у стеночки ранее не наблюденный. Узрел бы допреж, никогда бы в теперяшнюю авантюру не сунулся. Вон с башенки пушечка прямо в лоб целится. Аж волосы от загривка и до самого зада встали дыбом. Было б кому бабахнуть, давно бы стал прибабахнутый. Нет вдрызг разбабахнутый. С прибабахом уже сейчас все нормально, поскольку этакую заварушку затеял, толком не оглядевшись. А ить должен был мозгой жулькнуть откель столь народу приперлось. Явно не на одном мелком грузовичке. Вот ведь верно, мол, дуракам прёт….

Из-за горящего пикапа достигает его невероятно обострившегося слуха негромкий стон. Осторожно, держась подальше, обходит Вовчик чадящее железо, зорко посматривая по сторонам. Улица немноголюдная в любое время, теперь вымерла, как, вон те трое, распластавшиеся в неестественных позах, но им неудобства это, похоже, не доставляет. Только у стены дувала, еще один незамеченный раньше, но это из-за образовавшегося металлолома, сидит раненый солдатик. Еще живой, но вряд ли жилец на этом свете. Что-то крепко вошло в его живот, и теперь громко всхлипывая, мальчишка судорожно пытается руками удержать толчками вытекающую из него бурую кровь.