Рассчитал Алексей Алексеевич все хорошо. Молодая женщина, новый сотрудник, едет с командой. Кроме меня, взяли еще двоих журналистов – их тоже раньше здесь никто не видел. И если вдруг Челидзе что-нибудь заподозрит – слежку там или еще чего, он на меня вряд ли подумает. А имя мое изменили – тоже понятно, поскольку в городе меня все же многие знали.

Я старалась держаться как этакая продвинутая дурочка из переулочка. В плане футбола и его кухни я и вправду была малокомпетентна. А в остальном мне надлежало тщательно скрывать свою тренированность и спортивность и по максимуму производить впечатление если не хрупкой девушки, то во всяком случае и не бой-бабы.

В офисе я познакомилась с некоторыми членами команды. И сразу удостоилась внимания врача, полнеющего мужчины лет сорока с небольшим – Владимира Николаевича Попова.

Попов сразу начал называть меня Машей Киселевой. Видимо, это ему казалось очень остроумным. И постоянно намекал на то, что мне бы надо показаться как-нибудь в купальнике и продемонстрировать парочку элементов из синхронного плавания.

Я вспомнила о том, как бывший президент клуба Агапов сталкивал своим пузом в бассейн женщин определенного поведения, и мне стало неприятно. Однако я ответила шуткой:

– Я лучше скажу вам, Владимир Николаевич, вот так: вы самое слабое звено! Если уж на то пошло. А фамилия у меня Королева!

Особо втираться в коллектив мне не пришлось – времени не было. Уже через день утром я прибыла на базу в полной экипировке, чтобы оттуда отправиться на автобусе в аэропорт. Челидзе среди отбывающих не было. Зато я увидела много молодых симпатичных мужчин в спортивных костюмах – человек двадцать. Это и были игроки команды «Атлант». Среди них я сразу выделила абсолютно похожих друг на друга рыжих верзил – братьев-близнецов Ревуцких. В команде они были защитниками. Говорили, что ребята очень перспективные, но пока что «дубоватые» и что их «одолжил» «Атланту» один московский клуб.

– Защитники – они же к тридцатнику разыгрываются только, – пояснил Попов, бесцеремонно устроившись рядом со мной в автобусе. – Для этого нужен опыт и ум. А нападающему что – скорость и удар. Поэтому и звездят в 18—20 лет, а потом многие сдуваются.

– Перестают играть, что ли?

– Ну, можно сказать, и так. Нос задирают, клубы, девочки, пьянки, травка… Скорость и пропадает. А защитник – это вечный трудяга.

– Ну, а вратарь?

– Вратарь, Машенька, полкоманды. Вот наш Стас Вязьмикин, – кивнул Попов на здоровенного симпатичного парня. – Смотри, какой богатырь. Это во дворе на ворота ставят хиленьких низкорослых мальчишек. На самом же деле вратарем должен быть здоровый, сильный, высокий мужчина, который не боится столкновений, который орет на своих защитников матом и пугает нападающих соперника. Стас у нас из таких.

– А вот этот мальчик? – спросила я у Попова, показывая на симпатулечку лет двадцати трех, маленького, застенчивого, похожего на маменькиного сынка.

– О, это наш плеймейкер, центральный полузащитник. Он ведет всю игру, знает, кому и когда отдать мяч, знает, как обыграть защитника. Короче говоря, интеллектуал на поле. Ему необязательно быть верзилой. Вот наш Ринатик из таких. Но он, правда, очень подвержен травмам. Полсезона играет, полсезона в лазарете отдыхает. А рядом с ним, – Попов показал на крашеного блондина со смазливой физиономией, – наш Леонардо Ди Каприо – Рома Гладышев, нападающий. Талантливый, но ленивый. Все хочет в Москву или за границу слинять. На тренировках работать не любит, зато все время требует прибавить ему зарплату.

– Значит, платите мало, – вспомнила я слова Кости Свиридова о скупости Савельева.