– А это еще кто такой? – спросил удивленный Вовка, – что еще за графья тут живут?

– Да не графья, а Граф, шестерка Софрона. Ты когда сказал бате, что тебя Граф побил, так он тебе еще добавил, сказал, что, если не можешь сдачи дать, не жалуйся, вдвойне огребешь.

Вовка задумался.

– Да у Павла Александровича воспитание было то, что надо. Ну, что же пора менять приоритеты.

– Миха, давай, бери карточки и сумку, мы идем в магазин, – скомандовал он. Брат окинул Вовку сомневающимся взглядом, но все же полез в комод и вытащил из верхнего ящика два желтоватых листка карточек, из которых сегодня продавцы вырежут два прямоугольничка, по которым им придется получить хлеб и масло.

Когда они подошли к магазину, очередь из бабок и дедок выходила из магазина метров на двадцать. Сначала Вовка слегка сдрейфил, в его детстве он такие очереди видел только в 1964 году, когда в Союзе был неурожай. Но потом, когда он заметил, что никто не лезет вперед и сзади к магазину никто не подходит, то решил, что и сегодня они получат все. что нужно. В очереди их знали многие, и те, кто знал, знали и о молнии, и вскоре его уже задолбали вопросами о самочувствии. Время в очереди шло медленно, но все же, она двигалась. К шести вечера они попали в магазин.

– Хорошо, я мамке записку написал, а, то побежала бы искать, – сказал Мишка, – она уже домой скоро придет.

Когда с хлебом и маслом, налитым в бутылку из-под ленд-лизовского американского виски, они вышли на улицу, уже смеркалось.

– Ну, вот, Вовка, давай бегом домой, а то опять, как в тот раз кодлу встретим, и все.

Хлеб отберут, а тебе морду начистят.

– А тебе, что не чистят, что ли, – удивился Вовка.

– Не, я еще маленький, – сказал Мишка, – считается западло меня бить.

Они шли по плохо освещенной улице, до дома оставалось совсем немного, когда из-за ближайшего угла вышло четверо парней.

– Эй, парнишки, ну-ка швартуйтесь к нам, – прозвучал уверенный голос, – деньги махру сразу доставайте.

– Я же тебе говорил, – раздался в Вовкином ухе жаркий Мишкин шепот, – сейчас все отберут, да опять тебе морду начистят.

Подойдя ближе, Вовка в свете ближайшего фонаря оценил диспозицию. Трое парней, его одногодков и парень постарше года на два. Все они строили из себя урок, и были одеты соответственно. Вокруг не было ни души.

– Ты опять здесь Фома! – вновь раздался обрадованный голос, – мало получил в прошлый раз.

– Представьтесь ребята, а то нехорошо вы меня знаете, я вас нет, – спокойно ответил Вовка. Парни недоуменно переглянулись. Потом один из них мелкий веснушчатый мальчишка в надвинутой до ушей кепке заикаясь, сказал:

– П-п-парни, его же на днях молнией е-ебнуло, г-г-г-ворили, что о-он п-п-память п-по-терял.

– Ну, сейчас он ее снова потеряет, – сказал главный в этой компании, надевая на правую руку свинцовый кастет.

– Так нечестно, – пискнул Мишка из-за Вовкиной спины, – вас четверо, да еще кастет. Я завтра всем расскажу, что вы поселковых, как городских бьете.

Парни переглянулись, и кастет был убран.

Вовка, пользуясь заминкой, быстро сказал, обращаясь к старшему.

– А давай один на один стукнемся, или зассышь, кодлой бить будете?

– Не вы слышали, что он сказал? – обратился заводила к остальным, – неделю назад ныл почти на этом месте, а сейчас драться хочет.

Мальчишки дружно засмеялись. Еще бы, их предводитель был почти на полголовы выше Вовки и килограмм на десять тяжелее.

Он вышел вперед и выплюнул окурок, который во время беседы торчал из угла рта.

Неожиданно его нога, обутая в кирзовый сапог, вылетела вперед, цель была Вовкины яйца. Но тот, отскочив назад, резко разорвал дистанцию.