Мэтт взял двух омаров. Они вырывались. Понес одного в левой руке, другого – в правой.
Вскоре миссис Макнокатер услышала, что в дверь черного хода кто-то колотит ногами. Просто безобразие! Она распахнула дверь, готовясь втолковать посетителю, что даже недалекие люди умеют пользоваться дверным звонком. На пороге стоял Мэтт, еле удерживая улов.
– От капитана Гарда, – буркнул он.
Миссис Макнокатер кивнула:
– Входи. Сейчас поставлю воду на огонь. Скоро сварятся – и оглянуться не успеешь.
– Так уж и не успею?
– Поэтическое преувеличение, – пояснила миссис Макнокатер и пошла искать подходящую кастрюлю.
Конечно, пока омары варились, Мэтт успел бы оглянуться тысячу раз, но он не скучал – рассматривал картинки в «Острове сокровищ», а когда миссис Макнокатер велела ему умыться, пошел в ванную и умылся; и она не стала спрашивать, где он шлялся, – наверно, догадывалась, что спрашивать бесполезно; с омарами она управлялась так же ловко, как и капитан Гард: р-раз – и в кипяток, р-раз – и на тарелки, р-раз – тарелки на стол, а рядом мисочки с растопленным сливочным маслом.
– Похоже, вам сегодня повезло, – заметила она.
Мэтт кивнул.
– Обычно ему везет, – продолжала она.
Мэтт снова кивнул и расколол одну клешню.
Быстро выел все мясо.
Взял вторую клешню, помедлил:
– Значит, вы с капитаном знакомы?
Миссис Макнокатер – она еще и половины первой клешни не съела – тоже помедлила:
– Мы с ним старинные знакомые.
Улыбнулась. И продолжила есть.
Мэтт не сводил с нее глаз.
– Принесу еще масла. – И миссис Макнокатер ушла на кухню.
В тот пятничный вечер, выйдя из дома миссис Макнокатер, Мэтт думал про нее и капитана Гарда. Думал всю дорогу: и пока шел под горку по тропе, и пока пробирался в темноте между сосен. И пока спускался на берег к развалюхе покойного капитана Кобба.
Вошел в хибарку, запер дверь, зажег фонарь и улегся спать. В полнейшем одиночестве.
Глава шестая
После Собрания в Церкви Мирил вернулась в свою комнату в спальном корпусе Нетли и обнаружила, что Дженнифер расчесывает волосы Шарлотте, а рядом с ними прямо на полу сидит Эшли и все заливисто смеются.
Но едва вошла Мирил, смех прекратился.
Мирил глянула на свой чемодан. Она оставила его открытым на кровати.
В чемодане не все лежало так аккуратно, как раньше.
– А твоя фамилия правда Ковальски? – спросила Эшли.
– Да.
– Серьезно? У меня никогда не было знакомых из Восточной Европы.
– Я с Лонг-Айленда.
– Ну во-от, – протянула Эшли.
– А ты вообще собираешься чемодан свой распаковывать? – поинтересовалась Дженнифер.
Эшли тихо прыснула.
Мирил глянула на гардероб. Он весь ломился от платьев и блузок Дженнифер: там висели блузки повседневные, блузки белые форменные, юбки в шотландскую клетку, зеленые с золотом, кофты зеленые с золотой тесьмой, блейзеры зеленые с шевронами – на шевронах золотые кресты, герб школы-пансиона Святой Елены, и все соответствует уставу школы, восемь полных комплектов школьной формы, и каждая вещь на розовой плюшевой вешалке, а на верхней полке гардероба сложены трикотажные кофты всех оттенков лаванды, крокусов и небесной лазури.
– Не сейчас, – сказала Мирил.
Решила застелить постель, хотя у нее не было ничего, что могло бы потягаться с зеленым атласным покрывалом Дженнифер. Спихнула чемодан на пол, достала из пакета постельное белье, и, пока возилась с простынями, слегка намокшими под дождем, Дженнифер, Эшли и Шарлотта говорили о Стефани: какая она необыкновенная и всех на свете знает, однажды даже разговаривала с самим Ринго – Дженнифер, впрочем, тоже, – и знает, как надо одеваться, и даже под страхом смерти не надела бы свитшот с названием государственной школы – не то что некоторые, – и хоть бы поскорее Стефани вернулась из Будапешта.