Об этом в другой форме пишет и географ И. Забелин: «Осознается это учеными или не осознается, но без всего предшествующего нашим дням искусства невозможна была бы современная наука. Да, если на секунду представить себе невероятное – что в истории человечества никогда не было поэзии, то можно смело утверждать, что сегодня у нас не было бы и тех блестящих научных достижений, которыми мы по праву гордимся. Не потому, разумеется, что ученый А. не может жить без стихов поэта Б., а потому, что современная наука не может развиваться без высокой способности ученых к образному мышлению; воспитывается же образное мышление поэзией, искусством».

Общность способностей к разным видам деятельности объясняют по-разному. Одно из возможных объяснений состоит в том, что при поисках способа решения самых различных научных, художественных и практических задач нужна опора на содержащиеся в их условиях сходные свойства вещей, связи и отношения.

Так, общность способностей, обычно обозначаемых как образное мышление или воображение (на самом деле это целая группа способностей), основана на необходимости учета в ориентировочной фазе разных видов деятельности одних и тех же наглядно представляемых пространственных, временных, цветовых и других свойств, связей и отношений.

Обратимся к конкретному примеру. Перед нами художник, проектировщик и математик. Один старается воплотить на холсте замысел картины, используя богатую палитру красок, другой строгими линиями вычерчивает проекции станка, третий на клочке бумаги набрасывает чертеж теоремы, с тем чтобы проследить вытекающие из нее следствия. Изображения им нужны разные: в первом случае – полное, с игрой оттенков и светотеней, с передачей перспективных сокращений, во втором – черно-белое, контурное, с точным соблюдением масштаба, в третьем – передающее только количество и соотношение элементов фигур. Но построение любого из них невозможно без опоры на пространственные представления формы. Способность создавать представления, отражающие взаимосвязь частей формы, «оперировать» ими в уме – придавать формам разное положение в пространстве, видоизменять их – входит в ориентировочную фазу многих видов деятельности.

Наряду с такими общими способностями, имеющими широкий «спектр» применения, существуют и способности сугубо специальные, связанные со строго определенными видами деятельности. К ним относятся, например, тот же музыкальный слух, способность воспринимать перспективные изменения свойств предметов у художников и многие другие. Но разница между общими и специальными способностями относительна: общие по своей сути способности проявляются у каждого человека чаще в одном, реже – в нескольких видах деятельности и, в зависимости от этого, приобретают ту или иную «специализацию».

А теперь несколько слов о вопросе, который давно занимает людей. Существует древняя легенда. Один греческий философ вышел на прогулку и встретил юношу, несущего огромную вязанку хвороста. Философ поразился тому, как искусно сложена вязанка, и попросил юношу рассыпать хворост и вновь сложить его. После того как это было проделано, философ сказал: «Юноша, ты достоин лучшей участи. Пойдем со мной». И юноша стал учеником философа, а затем – одним из величайших мыслителей Древней Греции…

Смысл этой легенды сводится к тому, что способности, проявившиеся в складывании хвороста, могут якобы открыть путь к вершинам философии. Есть ли в этом зерно истины? Существует ли общая, «формальная» умственная способность, относящаяся в равной мере к любым видам деятельности? Мы видели, что попытки обнаружить и измерить такую способность при помощи тестов и факторного анализа не привели к успеху. Но, может быть, ее можно нащупать, идя от изучения деятельности?