– Чего он хочет?

– Скажем так, он подозревает, что заговор этот… не до конца ликвидирован. Что есть те, кто поддерживал заговорщиков, по старому обычаю оставаясь в тени.

Не было печали.

Дерьмо.

Кругом одно дерьмо.

– И поэтому пожаловал мне титул?

– Именно. Граф Семптонский – такой титул получали как правило незаконнорожденные отпрыски императора. Он временный. Своего рода титул признания.

– Что? Он же… Нет, это бред! Он всерьез думает, будто кто-то поверит, что я – его незаконнорожденное дитя? Которое что?

– Знаешь, дорогой, – матушка печально улыбнулась, – люди скорее поверят в то, что ты – его незаконнорожденный сын, которого я воспитывала на краю мира, искупая вину за неудачный брак, чем в то, что…

– Что ты просто взяла в дом мальчишку из ниоткуда?

– Ты не из ниоткуда.

– Для тебя.

– Именно. И помни об этом.

– Я и не забываю. Но… он мог бы и меня спросить, – проворчал Эдди. Чашка аккуратно устроилась меж ладоней. И грела. И было тепло, даже приятно, если отрешиться от всего того, что вокруг.

Отрешиться не выйдет.

– Он все-таки император.

– Он тебе угрожал? – Если так, Эдди не посмотрит на корону, свернет засранцу нос на бок.

– Нет. – Матушка усмехнулась. – Он никогда в жизни не опустился бы до угроз. Он все-таки император, – повторила она.

– И от этого не может быть засранцем?

– Еще как может. Более того, чаще всего ему и приходится им быть. На деле все сложнее. Мне тоже этот вариант не слишком понравился, как и ему. Говоря по правде, будь другой выход…

Но другого, приемлемого, не нашлось.

Или искали плохо, или опять Эдди чего-то не понимает.

– То есть он думает, я настолько впечатлю заговорщиков, что они зашевелятся? И постараются… что? Меня угробить, чтобы ненароком трон не занял?

– Скорее уж попытаются с тобой договориться. Угробить тебя крайне непросто. – Матушка улыбнулась уголками губ. – Хотя он и опасался…

Вот уж во что Эдди не верил, так это в то, что свежеобретенный родственничек за него опасается.

– Как ни странно, но на троне ты бы многих устроил.

Не приведите степные боги!

Эдди поспешно глотнул чаю. И едва не выплюнул. Горячий, зараза!

– Это кружка с подогревом. – Улыбка матушки стала шире. – Нашла в одном премилом магазинчике. Так вот, извини, не хочу тебя обидеть, но ты выглядишь…

– Как дикарь?

– Как орк-дикарь. А о них здесь сложилось весьма однозначное впечатление.

И надо полагать, не самое лучшее. Хотя… чего уж тут. Даже там, дома, орков опасаются, но не настолько, чтобы признать равными.

– Дикарь, стало быть.

– Именно. Ограниченный. Примитивный. И управляемый. А это, поверь, самое желанное качество будущего императора.

– Для кого желанное?

– Для того, само собой, кто захочет им воспользоваться. Так что, полагаю, весьма скоро с тобой постараются свести знакомство.

– Мне показалось, что уже.

– О, это только первые ласточки, так сказать.

Эдди поежился.

– Дамы высшего света всегда умели чуять… перспективы. – Матушка щелкнула пальцами. – Пока слух только-только пошел, но сам титул и близость к трону делают тебя весьма завидным женихом.

– Не было печали.

Найти бы того предсказателя и морду набить.

– Весьма скоро какая-нибудь юная особа явится не в сопровождении тетушки или матушки, но вместе с братом. Кузеном. Или еще каким-нибудь родственником. А уж тот постарается познакомиться с тобой… ввести в круг.

– И что мне делать?

– Ну а что делают дикари с точки зрения цивилизованных людей? Естественно, пьют и буянят.

Понятно.

Эдди поморщился и уточнил:

– Насколько сильно буянят?

– Желательно, чтобы… скажем так, некоторое членовредительство допустимо, но Джер просил никого не убивать без особой на то необходимости.