Заявились.

Вот с того вечера и потянулись. Сперва прислали кучу визитных карточек, которые матушка разбирала, благо не требуя участвовать в этом преувлекательном процессе. Потом начались визиты.

Матушкиных подружек.

А у тех подружек вдруг оказывались юные и прекрасные родственницы, которых вот прямо срочно требовалось представить.

Родственницы представлялись.

Бледнели.

Одна, наиболее трепетная, и чувств лишилась, чем вызвала недовольство сопровождавшей ее дамы. И тогда-то Эдди подумал, что сбежит.

Не удалось.

А теперь вот…

– Дорогой. – Матушка вежливо постучала в дверь его комнаты, прежде чем войти. Неужели все же бросила гостей?

– Да?

Эдди ослабил узел галстука.

Как удавка, право слово.

– Все хорошо?

Он хотел сказать, что да, но…

– Нет, – вырвалось неожиданно даже для себя. – Прости, матушка, но это все не для меня. Может, мне и впрямь вернуться… Туда.

Сказать «домой» язык не повернулся. Там дома как раз и не было. И тут тоже. А где? Кто ж его знает.

– Потом. Когда завершишь свои дела. – Она поставила огромную кружку на столик. И откуда взяла? Эдди казалось, что таких-то в доме точно нет.

– Потом, – согласился он.

И чай заварен крепко, а не так, как тут принято. Вон, до черноты. И никакого молока. А сахару… он принюхался. Так и есть, не пожалели.

– Извини. – Матушка села рядом. – Мне стоило подумать, что для тебя все это будет мучительно.

– Почему ты не сказала?

– О чем?

– О том, что ты…

– Сестра императора?

– Именно.

– Да как-то вот… – Она провела ладонью по ткани. – Я не была уверена, что он обрадуется моему возвращению. Оно все же создает некоторые проблемы. И для него в том числе. Да еще брак этот мой морганатический.

– Чего?

Матушка поглядела с легким упреком:

– Не притворяйся глупее, чем ты есть. Я-то тебя хорошо знаю. Я вышла замуж за человека, который много ниже меня по положению. Более того, он вообще не имел титула. И следовательно, я утратила право на свой. Но…

– Кровь – это не титул.

– Верно. И… мы никогда не были особо дружны с братом. Он сложный человек. Наверное, император и не может позволить себе быть другим. Как и слабости. И родственных чувств в принципе.

– Он мог сделать вид, что тебя не знает.

– Мог бы. Или просто сослать куда подальше от города. Запретить появляться в обществе. Запереть в лечебнице для душевнобольных. Он многое мог.

– А вместо этого он назвал меня племянником!

– Не кричи. Слуги здесь верные, но все одно не стоит давать им повод для сплетен. Пей чай. Кстати, Семптоны – это императорская ветвь. Одна из. Мертвая ныне, но теперь получит новую жизнь.

– Я не просил.

– Я говорила ему, что ты не слишком обрадуешься. Но ему показалось забавным.

– Сделать меня графом?

– Видишь ли, дорогой, все немного сложнее. Сын моего брата – мой племянник и наследник престола – он болен. Серьезно. С рождения слаб здоровьем, и все надеялись, что со временем он это перерастет, но становилось лишь хуже. Сейчас надежды почти не осталось. И теоретически ты можешь…

– Нет! – Вот теперь стало по-настоящему страшно.

– Видишь ли, совокупность факторов такова, что женщину на престоле не примут. Разве что в качестве супруги будущего императора, этаким символом преемственности власти. И крови. Поскольку кровь тоже важна. Мой брак лишил меня титула, но не принадлежности к семье. Ты же усыновлен по всем правилам и законом уравнен с прочими детьми.

Эдди задумался.

С чего вдруг император взял да и признал это усыновление и родство? Он ведь мог просто перечеркнуть все эти бумаги. И не надо говорить, что закон стоит выше.

После минутного знакомства уверился, что Эдди достоин занять трон? Да хрена с два.