– Честно говоря, вы меня озадачили, – призналась Дарья. – Я никогда не думала о Писании с такой точки зрения.

Ставрос усмехнулся.

– Нисколько не удивлен. Хотя сама по себе эта черта верующих весьма удивительна. Они твердо верят в богодухновенность Библии, но никогда не задумываются, что это может означать на деле. А ведь, если даже определенная доля богооткровенности в Библии есть, мы не можем знать точно, какова эта доля, и в любом случае полученное откровение излагали люди, а они делали это на принятом тогда языке, для определенной культурной среды, в тогдашней системе символов и так далее. Да и сам Христос общался с иудеями на том языке, который им был понятен, иначе Его никто и слушать бы не стал. Я уверен, что, если бы Он проповедовал в наши дни, Он говорил бы совсем другие притчи и использовал другие примеры.

– Пожалуй… Но было бы другим при этом их содержание?

– А вы сами как думаете?

– Мне кажется, содержание Его проповеди в целом не изменилось бы.

– А я думаю, Он внес бы определенные коррективы, с учетом современной культуры, права, всеобщей образованности, воззрений на человека и так далее. И если б сейчас явился Моисей, он бы, уж конечно, свое законодательство излагал применительно к уровню развития современных людей, а не как он это делал для древних иудеев. Сколько бы христиане ни говорили о богодухновенности Библии, совершенно очевидно, что в ней много человеческих и исторических элементов, и не нужно быть библеистом, чтобы это понять. Если, конечно, вам не угодно верить, будто пророки и апостолы записывали свои сочинения методом автоматического письма. Это не значит, что те же Евангелия не ценны как собрания свидетельств, но к ним надо подходить критически, как к любому другому свидетельству, учитывая особенности людской памяти, возможные скрытые намерения писавших, уровень культурного развития, общепринятые традиции того времени и тому подобное.

– Но тогда… тогда, получается, вообще нельзя ничего узнать точно! В смысле – во что на самом деле надо верить.

– На самом деле надо верить не во что, а в кого, – насмешливо сказал Ставрос. – В Бога. И только, госпожа Феотоки. Это ведь так просто. Всё прочее – детали. Кстати, знаете ли вы, что, согласно последним научным изысканиям, единственное Евангелие, написанное непосредственно очевидцем и близким учеником Христа, это Евангелие от Иоанна? Много ли там правил поведения и угроз за их нарушение хотя бы в стиле Нагорной проповеди, не говоря уж о позднейших навороченных предписаниях, так любезных поборникам благочестия и особенно попам? Если верить Иоанну, главная заповедь Христа состояла во взаимной любви, а христиане за семнадцать веков после Константина Великого пролили больше крови, чем их преследователи в первые три века. Странный способ исполнить волю Бога, вы не находите? Я уж не говорю о том, что находка «Изречений Господних» многое вообще представляет в другом свете.

– Находка чего?..

– Только не говорите, что вы ничего не знаете о рукописи Папия Иерапольского!

– Ну… – Дарья покраснела. – Я читала о ней, но… не вникла в подробности…

– Потрясающе! – Алхимик скривил губы. – Такое ощущение, что христиане живут в загоне за глухим забором. Правда, психологически это понятно: легче зажать уши и закрыть глаза, чем позволить сотрясти свой уютный мирок, ведь это так неудобно!

– А разве этот Папий так сильно расходится… с традиционной версией христианства? Я читала, что он верил в тысячелетние царство Христа и у него есть вещи, противоречащие общей традиции, но в целом эти «Изречения» ее, скорее, подтверждают…