– Не огорчайся! – весело утешила ее Илария. – Я вот и вообще никогда не умела танцевать.

– И зря! – заявила Лизи. – Танцы это классно! Сразу чувствуешь себя женщиной на двести процентов и больше. Да и в целом полезно для координации движений и общего здоровья.

– Ну, ты-то бываешь с Паном на всяких светских приемах, а мы что? – сказала Дарья.

– Кто же вам мешает? Взяли бы своих драгоценных да и пошли бы в какой-нибудь клуб! В Городе полно мест вполне приличных, где можно потанцевать и пообщаться, при чем тут приемы?

Дарья хмыкнула, представив, как бы отреагировал Василий на подобную идею: если он даже к тем балам, куда получает приглашения, относится прохладно, то сам по себе «для удовольствия» ходить по клубам тем более не стал бы. Вот и во время этого Золотого Ипподрома он не собирался появляться на придворных вечерах, хотя возницы, победившие в первый день бегов по крайней мере в двух заездах, получали приглашения на светские мероприятия всей недели празднеств. Из этих мероприятий Феотоки и в прошлые разы участвовали только в походах по музеям и театрам и в круизе по Босфору. Правда, зимой таких круизов не бывало – в декабре пролив превращался в огромную трубу, где бесился холодный ветер, – зато до самого богоявленского сочельника в Городе отмечали Календы и шумел традиционный карнавал, а вместо двух балов давались целых три: третьим был новогодний бал-маскарад, проводившийся во Дворце в ночь на первое января. Он вызывал дежурные нарекания у церковных деятелей, которые сокрушались о том, что цвет столичного общества рядится в разные «личины» и нечестиво веселится вместо подготовки к причастию на праздник святителя Василия Великого, но эти ламентации никто не принимал всерьез. Впрочем, Дарья с Василием на этот праздник всегда причащались, собирались поступить так же и в этом году… Хотя Дарья порой ловила себя на мысли, что любопытно было бы хоть одним глазком взглянуть на этот самый бал-маскарад, вместо того чтобы в очередной раз читать: «прости ми грешной, и непотребной, и недостойной рабе Твоей прегрешения и грехопадения…»

Илария между тем тряхнула рыжей шевелюрой и засмеялась:

– Мы с Григой раньше иногда на танцы бегали, но только такие, современные – подергаться, попрыгать… А все эти вальсы, эрим, танго… это ж целое искусство! Специально учиться, чтобы потом куда-то ходить танцевать? Не знаю… Как по мне, я лучше на Принцевы съезжу и погуляю там, чем в клубе торчать! Общения мне и на работе хватает… Это ты, Лизи, бываешь на всяких светских вечерах, потому что у Пана такое положение. А вот представь: если б ему не надо было в такие места ходить, не получал бы он приглашений… Стала бы ты тогда нарочно танцам учиться? Да ты же ведь и не умела, пока замуж не вышла.

– Не умела, но теперь считаю, что это неправильно! – решительно сказала Лизи. – Настоящая женщина должна уметь танцевать, стильно одеваться и вообще подать себя в свете, не важно, часто это приходится делать или нет! Это полезно, хотя бы для самооценки. Правда, у благочестивых христиан самооценка должна быть ниже плинтуса, – насмешливо добавила она.

– Да почему?! – возразила Илария. – Просто вот лично я не ощущаю такой потребности – блистать в обществе. Если б ощущала, то научилась бы, это же, наверное, не сложней генетики!

Дарья молчала. В душе она больше соглашалась с Елизаветой и вдруг осознала, что совсем не прочь иногда посещать танцы и вечера, куда можно красиво одеться, надеть украшения – это действительно придавало уверенности в себе и приятно возбуждало, как она убедилась на опыте, получив в подарок уроборос… Только вот у Василия нет никакой тяги к подобной жизни. Однажды он даже пожалел Панайотиса, который «должен таскаться на все эти бесконечные встречи», и порадовался, что над ним с Дарьей не тяготеют никакие светские обязанности. Дарья тогда с ним согласилась, а теперь… Надо признать, что в последние месяцы ее внутренние ориентиры незаметно стали меняться, и она не могла решить, хорошо это или плохо. Лизи считает, что блистать в обществе, уметь танцевать, вызывать восхищение – хорошо… Но, в сущности, это довольно далеко от христианских идеалов, изложенных у святых отцов. Получается, Дарье эти идеалы… наскучили? Эта мысль привела ее в некоторую растерянность. Если такие устремления плохи, то с ними надо бороться, каяться в них на исповеди… Но если они не плохи? Откуда-то ведь берутся такие потребности… Вот, Лари говорит, что у нее нет потребности в бурной светской жизни. А если б она появилась? Наверное, подруга нашла бы способ осуществить свои желания и не думала бы, что это не по-христиански…