Интегративный характер категории «хронотоп» дает возможность акцентировать целостность картины мира римлян эпохи ранней Римской империи, генерировать пространственно-временные ориентиры, представленные в наследии Корнелия Тацита. Изучение этой проблемы при помощи значимых для историко-культурной традиции свидетельств историка и мыслителя Корнелия Тацита дает возможность реконструировать картину мира римлян эпохи раннего принципата – времени конституирования режима ограниченной монархии.

Экстраполируя термин «хронотоп» на сознание римлян изучаемой эпохи, мы осознаем, что «хронотоп» – это сугубо научная абстракция, неподконтрольная мифологическому типу мышления человека древности. Однако именно этот концепт позволяет наиболее точно передать идею «целостности античной картины мира»3.

Одной из главных тем сочинений Публия Корнелия Тацита являлись размышления о взаимоотношения римлян и завоеванных ими народов, что помогает пролить свет на важный аспект восприятия «чужого» пространства и самим историком, и жителями Рима. Как в «Германии», так и в «Агриколе» содержится множество подтверждений «испорченности» римских нравов, что дало повод Тациту искать идеал будущего римского государства в прошлом. Идеи, высказанные в «Диалоге об ораторах», также базируются на столкновении идеалов прошлого и реалий настоящего. Представляя различные социальные группы римского общества, ораторы транслируют спектр мнений об идеальном государстве, общественной морали, политических ценностях. Кроме того, в этом произведении содержится информация о времени и пространстве публичной жизни I – начала II в.

Основное содержание сохранившихся книг «Истории» Тацита состоит в изложении борьбы политических группировок, сложившихся во второй половине I в. Описанные Тацитом события гражданской войны 68—69 гг. заставляют его рефлексировать над прошлым и настоящим Рима, поэтому именно при работе над «Историей» начали формироваться его историософские взгляды. Сюжетные линии «Анналов» также существенно обогащают наши представления о времени и пространстве войны и мира, а также публичном времени и пространстве. Но, в отличие от «Истории», в этом произведении важную роль играют отступления, посвященные римской или местной мифологии, дополняемые характерными для того времени географическими данными, сведениями по истории отдельного народа или города, а также собственными размышлениями Тацита. Вместе с этим, римская повседневность, частная жизнь римлян меньше привлекали его внимание, поэтому он не может являться единственным и исчерпывающим информатором о вопросах времени и пространства обыденной римской повседневности, частной жизни своих соотечественников. Эта особенностей сочинений Тацита делает востребованным произведение Светония «Жизнь двенадцати цезарей».

В «Анналах» Тациту удалось окончательно оформить свои рассуждения о сущности императорского режима: моральная деградации власти и разрушение былой полисной солидарности воспринимаются им как сущность, основа принципата, что наталкивает историка на неутешительные выводы о регрессивном движении римской истории, и это сближает его рассуждения с концепцией римской истории, изложенной Саллюстием. В обоих крупных сочинениях Тацита содержится значительное количество указаний на сюжеты, относящиеся к эпохе мифологизированного прошлого, значение которой для римлян помогло определить обращение к «Энеиде» Вергилия.

Главным методологическим ориентиром для нас являются подходы к изучению прошлого человечества, характерные для «новой» культурной истории (Ж. Ле Гофф, А. Я. Гуревич, Ж. Дюби, А. Л. Ястребицкая). Именно «новая» культурная история, по мнению Ю. Л. Бессмертного, «представляет направление интегративного анализа прошлого, отличающееся установкой на изучение представлений и мотивов человеческого поведения, взятых во взаимосвязи со всеми элементами и сторонами социальной системы»