В погожие не зимние дни, до отъезда на дачу, страшно любили обходить вокруг Кремля, держась как можно ближе к кремлевским стенам. Особенно привлекал нас своей таинственностью грот, что находится и теперь недалеко от могилы Неизвестного солдата. Путь наш обычно начинался с входа в Александровский сад. Там стояли с тележками мороженщики, из цилиндрического бочка, поставленного в набитый льдом деревянный ящик, они ловко доставали металлической полукруглой ложкой порцию мороженого, и клали между двумя круглыми вафлями. В зависимости от цены порции были большая и маленькая. Помимо того, что само мороженое было необыкновенно вкусным, очень привлекательно было и то, что на вафлях были выдавлены всякие имена – Петя, Нина, Ваня и пр. Возвращаясь с такого похода через Красную площадь, мы с Осей обязательно осматривали Лобное место на предмет обнаружения тайного хода. Дело в том, что в одном из номеров приключенческого ежемесячного журнала «Всемирный следопыт», был опубликован рассказ о захоронении библиотеки Ивана Грозного и что поиски его надо вести в одном из подземелий Кремля, а путь туда ведет через Лобное место. В существование лаза и подземного хода мы тогда, конечно, верили.

Еще одно любимое занятие у нас с Осей было катание по тротуарам колеса. Для этого дела лучше всего подходил деревянный обруч от бочонка. Кусок подходящей проволоки выгибался так, что колесо было, как бы обнято проволочной петлей и не могло упасть на бок, но легко катилось вперед. С таким «снарядом» мы совершали большие походы по Тверскому бульвару или ближайшим переулкам, то бегом, то идя шагом.

В возрасте 12—15 лет мы заново открыли для себя лыжи. В Охотном ряду останавливался трамвай №6, который довозил нас с Осей до площади, где теперь станция метро «Сокольники». Рядом была расположена лыжная станция ЦСКА. В залог пальто мы подбирали себе лыжи со специальными ботинками, палки и отправлялись в путь в район теперешнего Богородского часа на три. Там протекала Яуза с невысокими берегами, мы катались с горочек. По возвращению на базу, пили в буфете горячий сладкий чай, который казался нам куда вкуснее домашнего.

По воскресеньям выдавали нам по 15—20 коп., и мы ходили в кино. Для нашего возраста было много картин, в основном заграничных, типа нескольких серий Тарзана, Знак Зорро со знаменитым Дугласом Фербенксом, комедии с участием любимых комиков того времени – высокого худющего длинноногого Пата и коротышки толстенького Паташона – звезд Америки. Смотрели Макса Линдера и Бестера Китона, Гарри Пиля и пр. и пр. Из наших советских фильмов вспоминаются комедии с Игорем Ильинским, какие-то фильмы о стачках, революционерах – нам все было интересно. Но действительно глубокое впечатление оставил фильм «Медвежья свадьба». Уже не так давно его в порядке ретроспективы показали по телевидению, мы с Валей смотрели, и я понял, что это действительно глубокое и захватывающее произведение.

Совсем анекдотичный случай, связанный с кино, был как-то у нас с Ласей. Мы отправились в кинотеатр около дома Роднянских на Сретенке, мне было тогда лет 11—12. Как сейчас помню, попадаем на картину под названием «Правда жизни», наш советский бытовой фильм о том, как надо беречься, чтобы не заболеть самому и не заразить семью … сифилисом! Конечно, поняли мы мало, и неинтересно все это было нам. Когда же мы поделились в Ласиными родителями своим разочарованием от увиденного, они, естественно, пришли в ужас и смеялись одновременно.

Не помню, кто нас научил первым ходам и правилам, но мы с Осей охотно играли сначала в шашки и поддавки, потом увлеклись шахматами. Обычно мы ложились или садились на ковер в спальне моих родителей и там играли долгие партии. Через какое-то время в книжном магазине на Тверской я увидел в витрине книгу Левенфиша «Первые уроки шахматной игры». Мама дала деньги, и эта книга позволила нам понять шахматы гораздо лучше. Из предисловия мы узнали, что автор – наш советский гроссмейстер, книга дала понятия о дебютах, основных пешечных и ладейных окончаниях, о ценности фигур, давала разбор ряда турнирных партий и т. д. и т. п. Будучи в 6-м и 7-м классах, мы стали ходить в Парк Культуры им. Горького, где по выходным дням проводились сеансы одновременной игры за 30—40 досках известными шахматистами. Как и большинство участников этих сеансов, мы проигрывали свои партии, но это нас нисколько не смущало. Даже теперь с некоторой гордостью могу сообщить, что однажды, именно с Левенфишем, мне удалось свести свою партию в ничью!