– Но мы уже…

– Крепись, – шепот на ухо, и теплая ладонь в знак поддержки ложится на плечо.

– Спасибо, – замученный взгляд в ответ, но, вопреки настроению, на душе становится легче.

– Твоя ложная информация окончательно запутает его!

– Вообще-то, мои сведения правдивы и…

Первый звонок заставил спорщиков резко замолчать. Они удивленно уставились на часы, после чего с округлившимися от страха глазами подскочили со своих мест, хватая сумки. Сегодня они были без своей прекрасной части компании.

– Черт, мистер Урдис меня прикончит!

– Тебе-то хорошо, а я к «Гарпии» не заскочил.

– Майк, прости, нам с дипломом надо разобраться.

– Ага, эти преподы решили завалить нас на стадии написания.

– Хорошо тебе на третьем.

– Короче, еще увидимся!

– Давай, до скорого! – и сбежали.

Майк не успевает ничего сказать, лишь сидит с удивленно приоткрытым ртом. Глубокий вдох и тяжелый выдох. Он даже не знает, чего в этой ситуации больше: радости или досады. Они в одинаковой степени переполняют его. Хотя нет… радости все же больше.

– Как же я устал, – мученически стонет, распластавшись по столу, удобно устраиваясь на деревянной поверхности.

Неожиданный массаж для гудящей головы, когда легкие поглаживания чередуются с оттягиванием сжатых в кулак прядей, кажется манной небесной. Прай готов застонать от удовольствия, ведь боль начинает медленно сходить на нет.

– Тебе разве не нужно торопиться? – спрашивает, не поднимая головы.

– В отличие от некоторых, я все сдаю вовремя, – Дарел продолжает совершать приятные манипуляции. – А не жду до последнего непонятно чего.

Столовая постепенно освобождается от гомонящих студентов. Приближается второй звонок, и все спешат по своим делам. Никто не обращает внимания на парней. Одного, уткнувшегося лицом в стол и не желающего куда-либо двигаться, и второго, зарывшегося одной рукой в волосы первого. Майку сейчас вообще было параллельно на мнение окружающих. Он ощущал себя словно в раю, наслаждался тишиной, покоем и отпускающей болью. Кто бы мог подумать, что то, от чего он уставал в больнице, сейчас покажется самым желанным на свете.

«Правду говорят – все хорошо в меру».

Уже за какую-то неделю он вымотался больше, чем за четыре месяца нахождения на реабилитации. Мозг будто бы вытащили, встряхнули хорошенько и засунули назад, забыв, где низ, а где верх. Майк ощущал, что его морально высушили. Выпили все соки.

– Какие же утомительные у меня друзья.

– Есть немного, но они просто переживают за тебя и хотят, чтобы ты поскорее поправился.

– А мне кажется, они своими действиями хотят закончить начатое, – бурчит.

– Не преувеличивай, – хмыкает Дарел.

Майк понимал, что друзья очень стараются ему помочь все вспомнить, но они поднимают столько шума, что хочется закрыть уши и попросить их заткнуться. Очень громко и настойчиво попросить. Но он не может. Их отношения вроде как налаживаются, и все портить не хотелось бы. Однако если он не вспомнит, то этот гомон никогда не прекратится. А он угрожает длиться нескончаемо долго, поскольку создаваемый шум никак не способствует пробуждению даже крупиц воспоминаний.

– Я в глубокой… очень глубокой… яме.

– Ты слишком строг к себе, – смягчает замечание. – Стало легче? – и столько заботы в голосе.

– Да, благодарю. Ты мой спаситель, – Майк соскребает себя со стола, чтобы подняться и допить сок.

– Рад, что хоть здесь смог помочь, – улыбается. – Слушай, уже на следующей неделе я избавлюсь от большей части курсовых, – начинает уверенно, а вот потом будто тушуется. – Мы с тобой знакомы всего-то чуть больше пяти месяцев, и я мало чем могу помочь, но если хочешь, то давай установим дни, и я…