Климуткины жили плохо, сам Климутка все лето ходил босиком и в одноцветных полосатых, самотканых портках. Ростом он был большой, как великан, и при встрече, в особенности со старшими, он кланялся ниже пояса, гнулся так, что как бы переламывался на две части – верхнюю и нижнюю.

Женщин он не уважал и с ними не здоровался, проходил мимо их как слон.

Отец Спиридон Осипович был очень трудолюбив, он любил много работать и не любил бездельничать. Он был совершенно неграмотным, даже ни одной буквы не знал, так же он не знал и цифр. Деньги он различал по их окраске и плохо их считал, считала и берегла ему деньги жена. Он был очень доверчив, честен и справедлив. В своей молодости он любил кулачные коллективные сражения, и часто он приходил с них с окровавленным носом или с подбитыми глазами, а когда его стыдили или бранили, он терпеливо умалчивал – вроде не слышит.

В 1914 году в августе месяце началась война с Германией – это первая мировая империалистическая война. Забирали народ на ее кровопролитие как на защиту веры, царя и Отечества. В конце 1914 года взяли и Спиридона на империалистическую войну. Защищать веру, царя, Отечество.

Несколько раз ему приходилось находиться в применявшимися немцами тогда удушающих газах, и с большими трудностями переживал их. После того, как он побыл несколько раз в отравляющих удушающих газах, он потерял все чутье, он перестал чуять даже самые острые запахи, как мята, полынь и т. д. Он перестал чувствовать самые противные, тошнотные вони, он даже почти не разбирал пищу – солена она или не солена, он об этом никогда никому не рассказывал.

Он не чуял нюхательный табак, нашатырный спирт, лук, а когда ему это дадут понюхать, он говорил – ого, даже в носу гамазит и глаза слезятся.

В одной из рукопашных схваток с немцами он был штыком пронзен в грудь. Долго лежал в лазарете, но его рана не заживала – образовался на груди гнойный свищ, и его отпустили домой.

Несколько лет он от той штыковой раны болел – лежал в постели и ни разу никому не пожаловался о том, что ему было больно.

Он был терпелив и вынослив. Часто слышали, как он спокойно и тихо пел любимую военную песню:

Под ракитою зеленой русский раненый лежал,

Он к груди, штыком пронзенной, крест свой медный прижимал.

Кровь лилась из свежей раны на истоптанный песок.

Над ним вился черный ворон, чуял лакомый кусок.

Со своей женой он жил дружно и любезно, они взаимно уважали друг друга. Жалели и помогали друг другу во всем и всегда.

Курить он мало курил, поэтому он не кашлял и на легкие никогда не жаловался. Выпить водочки он был не против, и в особенности он любил пить какие-нибудь магарычи, свои деньги он мало и очень редко когда пропивал, и то после тужил о них.

Очень любил он животных и в особенности лошадей, поэтому он с первых дней колхозного строительства был конюхом. Несколько лет работал конюхом в Токаревском РК ВКПб при секретаре РК ВКПб тов. Золотухине. Несколько раз он за свою хорошую и честную работу был премирован.

Все братья Спиридона до войны работали со своими женами и сыновьями в колхозе. Умерли они все в военные 1941—1945 годы, когда все их сыновья были на фронте, защищали свою Родину от немецких фашистов.

Многие из них не вернулись домой, погибли смертью храбрых.

Сам Спиридон трудился до самой своей смерти, и умер, можно сказать, на ходу, на своих ногах. Вот как это было: утром, как и всегда, встал с постели, убрался, умылся и сел за стол завтракать. Его дочь Александра подала ему стакан молока и кусок белого хлеба и сказала – вот, папа, пока засуси, а я приготовлю завтрак и тогда все вместе будем завтракать, – и занялась своим делом. И тут же услышали, как с ним стало плохо. Они подумали, что он поперхнулся. Стали стучать ему по спине, но ему становилось все хуже и хуже. Он не мог продохнуть, дыхание заперлось, ноги стали гнуться, и он стал опускаться на пол. Его вынесли в сени на свежий воздух, но и на свежем воздухе он не мог продохнуть и опустился на пол, и уже больше не встал и не смог сказать ни одного слова. Смерть сковала его навсегда на 79 году от его рождения.