Как раз перед отъездом на вокзале к Н.К. подошел простой русский рабочий-механик и говорит ему: «Ведь вы князь Рюрик из дома Рюрика». Когда Н.К. спросил, откуда он знает, ответил, что он масон и ему многое понятно из каталога Н.К. И потом сказал ему, что он чувствует: теперь спасение только в искусстве. Он спросил его, как же будет в будущем с разными народностями в России. Н.К. сказал, что если он масон, то знает о постройке Храма и о том, кто его строил. Тот говорит: царь Соломон. Н.К. спросил, верит ли он в реинкарнацию? Тот ответил, что верит. Тогда Н.К. сказал ему, что Соломон был позже Сергием Радонежским, и этим весь вопрос о народностях разрешился.

Енточка была накануне у Е.И., и та ей говорила, что главное, чтобы в нашей будущей работе не было застоя и не слишком много внимания уделялось мелочам, ибо это губит движение. Лучше пусть будут ошибки, чем думать о мелочах и застывать на них. Потом я была днем у Е.И., ибо Святослав начал писать наново мой портрет – он писал раньше, да было неудачно.

Е.И. думает, что с Грант не стоит читать сеансы, как мы это было решили недавно, а предоставить ей читать их самой, ибо М. велел всем читать Его Учение.

Беседа с Е.И. Рерих

Были у Рерихов вечером. Е.И. вначале прочла записи прошлых сеансов, потом говорила о серьезном времени. Рассказала, что М.М. подтвердил о «Владыке Мира», и при этом вспомнила свое давнее видение, как Мастер К.Х. давал скипетр и корону Мастеру М., говорил и указывал Е.И.: «Помни, Он – Король. Помни». Теперь это становится понятным. Также пророчества из Тибета, изложенные в разных книгах, становятся на свои места. Е.И. говорила, что к Далай-ламе они поедут в восточных одеяниях и Н.К. должен будет носить на себе образок Сергия Радонежского, который он снимет и даст Далай-ламе. <…>

Светик показал портрет Н.К., который он начал писать, – будет прекрасным и останется как дар в Школе. Дивные и светлые люди! Как нам будет трудно без них.

Разговор с Н.К. Рерихом о делах в Школе

Сегодня беседовала с Н.К. в Школе. Он опять говорил, как опасно трогать [с места] родителей. Привел в пример, как много старых людей теперь живет в России, а перевезите их в самые лучшие условия, «хоть сюда на Пятую авеню – развалятся». Говорил, что, если бы мать Нуци уехала из Каменца и где-то по дороге заболела, она бы не выдержала, а так, несмотря на опасную болезнь, сидя на одном месте и хранимая М., она была спасена.

Потом Н.К. говорил о небрежности Грант и ее халатности в делах, например, Н.К. уже давно говорил о необходимости сношений с Урбаном, а она об этом забыла. И сказал, что нам надо будет быть подобно дятлам – долбить изо дня в день, и напоминать, и настаивать, ибо обижаться тут не на кого – все работают для одной цели. А уйти ей, Н.К. сказал, не очень захочется, ибо она уже видела, с какими последствиями сопряжен уход.

Беседы с Рерихами

Была у Рерихов. Светик начал наново рисовать мой портрет. Во время моего отдыха говорила с Н.К. о Школе. Он чувствует, что наше теперешнее место [нахождение] Школы уже как-то пережило свое значение, и, когда мы будем иметь (новый) дом, мы сможем его сдать. <…> Н.К. говорит, что для дела крайне важно, чтоб мы жили в доме. Советовал в классах живописи писать животных с натуры, во время их движения, что Н.К. ввел в Петрограде в своей школе. Думает, что миссис Уайт нужна для младших классов, но нам необходимы хорошие преподаватели по живописи.

Потом Светик опять меня писал, потом подошла Е.И. Она со мной говорила о визите мадам Манциарли, которая 24-го приезжает, и о том, как ей будет тяжело с ней говорить после всего, что она устроила в Париже с Юрием. Читала мне письмо молодого Шклявера, из которого опять ясно видно, как Юрия там опутали. Е.И. говорит, что ей предстоит трудная неделя с выставкой в Бруклине и встречами со многими русскими, которых М. велел пригласить, и с визитом мадам Манциарли. Потом я у них ужинала, и мы поехали кХоршам на обычный субботний сеанс.