Тюрьма была небольшой, рассчитанной всего на 500 человек, но каждый квадратный метр использовался здесь с максимальной эффективностью. Помещение приёмного пункта выглядело как нечто среднее между спортивной площадкой и учебным центром – пол был расчерчен линиями разных цветов. Красная линия предназначалась для подсчёта заключённых, жёлтая – для обыска, синяя – для разделения на группы из четырёх человек. Каждая деталь была выверена, словно жизнь здесь управлялась по строгому расписанию.

Посреди помещения стояли длинные скамейки, на которых уже сидела разношёрстная публика. Накачанные азиаты с татуировками драконов, что извивались по их мускулистым телам, угрюмые афроамериканцы в мешковатой одежде, пара белых американцев. Один из них явно был под воздействием наркотиков – он крепко вцепился в ручки стула, время от времени тихо бормоча что-то себе под нос. Звуки сирен, строгие команды охранников, холодные мерцающие лампы, всё это разнообразие судеб и лиц выглядело чуждо, почти нереально – как будто я попал в какой-то мрачный фильм.

Тюрьма гудела шумом – болтовня моих товарищей по несчастью смешивалась с гулом телевизора, который висел в углу, и агрессивными выкриками белого наркомана, что, казалось, разговаривал с невидимыми созданиями. Однако сильнее всех выделялся звук из маленькой камеры. Там бородатый мужчина в ковбойской рубашке и потрёпанных джинсах яростно стучал в дверь, изрыгая проклятия на надзирателей. Его длинные до плеч волосы развевались, когда он со всей силы колошматил дверь, тщетно пытаясь разбить стеклянные вставки. Разбив кулаки в кровь, он пинал белые стены, оставляя на них следы и полностью игнорируя команды охранников успокоиться.

Офицеры стояли за стойкой регистрации, защищённые встроенной системой безопасности. На полу и потолке были установлены стальные пластины с острыми краями, чтобы не допустить нападений. Хоть здание тюрьмы и было старым, оно отличалось удивительной чистотой. Можно было спокойно сесть прямо на пол, что я и сделал, дожидаясь своей очереди на телефон.

У телефона стоял крепкий азиат с тщательно уложенными волосами, татуировками, покрывавшими руки, и футболкой без рукавов. Он бросил на меня взгляд и кивнул: «Здесь разговоры бесплатные, говори, сколько хочешь». Этот жест, хоть и небольшой, вселил в меня уверенность.

Как только я услышал знакомые голоса родных, напряжение начало спадать. Они сильно переживали, и я успокаивал каждого по отдельности, уверяя, что всё в порядке. После пятнадцати минут разговора я уступил телефон следующему – это было негласное правило, принятое среди всех. Но когда другие завершили свои разговоры, я снова набрал жену. На этот раз продиктовал ей коды банковских карт, доступ к электронной почте – всё то, что может пригодиться в ближайшие дни. Мы говорили до тех пор, пока она не сказала, что пора укладывать детей спать.

Сквозь сон я услышал, как женский голос за стойкой пытался произнести моё имя. Пульсирующая боль сдавливала голову, ноги затекли от неудобного положения. С трудом поднявшись, я поплёлся к офицеру.

Она быстро выполнила необходимые формальности: сняла отпечатки пальцев, сделала фото в профиль и анфас с табличкой. «Сэр, вот пластиковый пакет и красная форма. Переоденьтесь и положите все личные вещи в этот пакет». На запястье щёлкнула металлическая бирка с номером – теперь я был арестантом №110425.

Офицер, узнав о моём происхождении и языках, которыми я владею, улыбнулась: «Вам повезло! В блоке “С”, куда вас направляют, есть парень по имени Антон, он тоже русский».