Моя первая принимающая семья жила в городе Шривпорт, третьем по численности городе штата Луизиана. Здесь я оказался в семье, к которой с первых дней привык. Однако судьба вскоре внесла свои коррективы. Моя американская мать потеряла работу, и это событие стало переломным для всей семьи. Я видел, как постепенно менялся её настрой, как в доме воцарилась тревога и неопределенность. Финансовые трудности, которые последовали за увольнением, стали тем грузом, что лег на плечи всех нас. Вскоре встал вопрос о моём переезде: содержать меня дальше стало невозможно.

Не могу скрыть, что меня это огорчило. Я привязался к своим новым "родителям", к беззаботной атмосфере в компании младшей сестры и её друзей. Особенно мне не хотелось уезжать из-за одной из её подруг, чье внимание ко мне пробуждало во мне первые юношеские чувства и эротические фантазии. Но всему этому не суждено было сбыться. Решение было принято: я должен был покинуть этот дом и переехать к другой семье.

Новым моим домом стал маленький городок Ойл Сити, расположенный в четырёх часах езды от Шривпорта. Меня приняли пожилые супруги – Джек и Джойс. Джек страдал сахарным диабетом, что практически приковало его к дому; большую часть своего времени он проводил перед телевизором, бесконечно просматривая ток-шоу. Джойс же, несмотря на свою травму, всё ещё сохраняла тепло и жизненную энергию. Когда-то, в прошлом, она была водителем школьного автобуса, но однажды её настигла беда – в ходе драки двух подростков она получила травму, что заставило покинуть работу и погрузиться в жизнь домохозяйки. Она обожала своих четырёх чихуахуа, любила их как родных детей, но с моим появлением уделяла внимание и мне. Её дети давно покинули отчий дом, а внуки, ровесники мне, ходили в ту же школу.

Жизнь в этом маленьком городке, где основное население состояло из пожилых людей, на первый взгляд могла бы показаться скучной. Но Джек и Джойс, видя мою молодость и жажду к жизни, предоставили мне полную свободу. Я был на вечеринках, пробовал алкоголь, курил сигареты Джойс, и, порой, даже ездил на её машине – всё это было запрещено, но они закрывали глаза. В их доме я чувствовал себя вольной птицей, хотя прекрасно понимал, что любой из моих поступков мог закончиться исключением из программы.

Учеба, увы, осталась на втором плане. В обеих школах, как в Шривпорте, так и в новом городе, я не прилагал особых усилий к занятиям. Моё внимание приковывали шумные вечеринки, атмосфера которых напоминала мне юношеские фильмы, популярные в моей родной стране в нулевые годы. Там я легко находил своё место, привлекая к себе внимание как "экзотическая редкость" – «не то японец, не то мексиканец», говорящий на русском языке. Со временем моя популярность среди школьников возросла: я стал постоянным гостем всех тусовок.

Под конец учебного года я всё же решился сделать шаг к будущему и разослал заявки в несколько американских и европейских университетов. Признаюсь, к тестам я готовился плохо, надеясь на удачу. Но фортуна отвернулась от меня: я провалил вступительные экзамены и, не поступив никуда, был вынужден вернуться на родину с чувством поражения и сожаления.

Участие в программе, а также поддержка семьи, сыграли свою важную роль в моём будущем. Я поступил в хороший университет, где получил степень бакалавра. Это стало отправной точкой для продолжения моего образования: я отправился в Европу, где получил степень магистра. По окончании магистратуры я вернулся в Казахстан, ещё теша слабую надежду на продолжение академической карьеры и возможность попробовать себя на докторской программе. Но, как это часто бывает, жизнь внесла свои коррективы – поработав некоторое время, я понял, что мой энтузиазм угас, и мысль о социальных науках постепенно исчезла на задворках сознания.