С уходом Тави нам не хватало не только его шуток, но и той энергии, которую он привносил в наши посиделки. Наши разговоры теперь стали более тягучими, тревожными. Но, несмотря на это, у нас осталось одно общее – это наше прошлое. Иногда, в моменты сильного уныния, мы с Антоном вспоминали наши детские годы в постсоветских странах. Именно в эти минуты наше дружеское общение снова оживало, пусть и ненадолго.

Как и у Антона, моё детство в маленьком городке на юге моей необъятной родины было пропитано духом перемен, которые сопровождались трудностями. После распада Советского Союза моя страна обрела независимость, но вместе с этим пришли нестабильность и неопределённость. Наш регион, как и многие другие, ощутил это особенно остро. Постоянные отключения электричества и отсутствие горячей воды, пропановые баллоны и шкаф, полный свечей, – это были реалии нашего быта. Воспоминания о детстве связаны с этими трудностями, но они никогда не заслоняли теплоту и уют, который мои родители старались сохранять, несмотря на все сложности.

Оглядываясь назад, я понимаю, насколько трудно было моим родителям. Каждый день они возвращались с работы, не имея уверенности в завтрашнем дне, но нас, их детей, всегда ждала еда, забота и тепло. Это чувство защищённости и стабильности, которое они создавали, стало одной из самых ярких черт моих детских воспоминаний.

Однако 90-е годы были не только временем экономических и социальных трудностей, но и разгулом преступности. В моём городе в те годы действовало несколько организованных преступных группировок, и их влияние простиралось даже до школьных стен. Среди моих ровесников было модно делиться на "районные" группировки, устраивать драки и следовать криминальным "понятиям". Сбор денег для заключённых и подражание бандитам стало повседневностью для многих, но, к счастью, эта криминальная романтика меня не коснулась. Я не был уличным «пацаном», и понятия воровской идеологии не привлекали меня.

Моя жизнь шла своим чередом. Благодаря родительской поддержке, я был успешен в учёбе и с лёгкостью усваивал знания, особенно языки. В школе учителя ко мне относились с уважением, считая меня способным учеником. Но, как это бывает, в подростковом возрасте моя успеваемость немного ухудшилась – я, как и многие, начал отвлекаться на новые увлечения, интерес к противоположному полу, и это замедлило мой академический прогресс. Однако даже тогда я ощущал внутри стремление преуспеть, желание чего-то большего. Мне всегда казалось, что за пределами школьных стен и дворовых тусовок есть мир, который ждёт меня, и я жаждал найти своё место в этом мире.

Поворотным моментом стало моё участие в программе обмена школьников, благодаря которой в 16 лет я впервые оказался в Америке, в штате Луизиана. Целый год, который я провёл в этой стране, изменил мой взгляд на мир. Я жил в самой глубине американского Юга, среди людей, чья культура и образ жизни сильно отличались от того, что я знал. Я быстро освоил местный акцент, стал говорить на молодёжный манер, что раньше бы мне и в голову не пришло – учителя в моей стране не простили бы мне съедания окончаний слов. Но наряду с языком я познал и другую сторону жизни в Америке – жизнь простых американцев, с их повседневными заботами и проблемами, о которых редко говорят за пределами США.

Этот опыт стал для меня важным уроком – за фасадом успешной и благополучной жизни скрывались сложные социальные и экономические реалии. Многое в жизни среднестатистической американской семьи оказалось не таким, как мне представлялось.