Оценив сложившуюся ситуацию, понял, что единственная возможность спастись – успеть на вёслах добраться до берега, прежде чем лодка от воды, поступающей в неё, затонет.

Моя борьба со стихией закончилась в пяти метрах от берега, когда очередной девятый вал своим мощным накатом на берег накрыл корму лодки. А я успел выскочить из неё и, погрузившись в воду по пояс, почувствовал твердь под ногами.

Вылив воду из лодки, навёл в ней порядок и задумался, как через почти морской прибой добраться до глубины, где можно будет завести мотор. Решил попробовать сделать это с помощью якоря. Для этого развернул лодку носом в реку, забрёл в воду почти по пояс, толкнул лодку вперёд, сколько мог. Быстренько забрался в неё, схватил якорь и швырнул его в реку. Но мой манёвр не удался: берег в том месте был слишком пригрубый, в результате якорь опустился на глубину почти под самой лодкой. Пришлось срочно выбрать якорь, сесть за вёсла и начать бороться с набегавшими волнами. Борьба была отчаянной и долгой, так как «Казанки» не приспособлены для хода под вёслами в штормовую погоду. Отплыв от берега метров на тридцать, бросился в корму заводить мотор. Но он не заводился, проклятый. Не успел несколько раз намотать на ротор мотора шнур и дёрнуть его, как лодка оказалась снова выброшенной на берег. Только с третьей попытки мне удалось отъехать от берега на достаточное расстояние, чтобы успеть завести мотор.

Лет через десять у Ивана появилась более устойчивая к штормам и комфортабельная лодка «Прогресс» с баранкой рулевого управления, брезентовым тентом над пассажирами и двадцатисильным мотором «Вихрь» на корме. На «Прогрессе» мы отправились вниз по Печоре до озера под названием Голодная Губа. Это большое мелководное озеро считалось нерестилищем белого лосося, поэтому лов рыбы там был запрещён. Мы поехали за морошкой и утками. Туда добрались без особых приключений. Озеро находится в стороне от основных водных магистралей на большом удалении от города (50 км, если не более). Потому других сборщиков морошки там не было. В конце недели собрались в обратный путь, хотя из-за поднявшегося сильного ветра озеро больше смахивало на штормовое море. Случилось так, что мы, не имея календаря, перепутали дни недели, в чём окончательно убедились утром в воскресенье. А на понедельник у Ивана был билет на самолёт в Архангельск, на котором он должен был улететь в командировку.

По сему случаю решили не ждать больше у моря погоды, а трогаться в обратный путь. В озеро мы попали из шара, по протоке, вход из которой в мелководное озеро был размечен вехами. Когда мы подъехали к месту выхода из озера в протоку, то вех не нашли. Сильным ветром и волнами их пригнуло ко дну. Попробовали попасть в протоку наугад. Но тяжёлый «Прогресс» сел на мель. Пришлось мотор заглушить и попытаться, толкаясь вёслами с двух бортов, добраться до протоки. Толкались до тех пор, пока «Прогресс» окончательно не обмелился, хотя до берега было не менее сотни метров. У Ивана был мощный бинокль, с которым он залез на нос лодки и стал внимательно изучать береговую линию озера. В результате ему удалось рассмотреть одну веху, воткнутую в берег в самом устье протоки. Он сообщил мне, что расстояние до неё метров 200. К этому времени волны нашу лодку плотно посадили на грунт. Нам ничего не оставалось, как спрыгнуть за борт и где по колено, а где и по пояс в воде тянуть эти 200 метров «Прогресс» по скользкому илу, спотыкаясь и падая под напором волн.

Мокрые с ног до головы, добрались мы до протоки, после чего завели мотор и поехали. Первые десятки километров нам предстояло преодолеть по сравнительно узким водоёмам, на которых не было большой волны. Поэтому мы развели примус, вскипятили чай и по очереди стали сушиться возле примуса.