Тем временем я перерыл всё, что было в лодках, и обнаружил стеклянную баночку из-под мази от комаров и обрывок шпагата. Примерил баночку на место стакана – она оказалась подходящего диаметра. Тогда, чтобы мать не бранилась, что порчу сапоги, ушёл на берег за куст ивы и ножом отрезал верхнюю часть голенища своего сапога. Затем попросил дядю дать мне час времени.

За этот час мне удалось с помощью обрезка голенища и шпагата приспособить баночку вместо утопленного стакана. После чего я выкрутил свечу из мотора, прокалил её на огне, вернул на место и где-то с третьего-четвёртого раза завёл мотор. Дядя почесал затылок и произнёс: «Да! Голь на выдумки хитра».

Когда я заканчивал школу, в продаже появились десятисильные моторы «Москва» и первые «Казанки» – лодки с плоским днищем, способные под действием достаточно мощного мотора выходить на режим глиссирования, т. е. уже не плыть по реке, а почти лететь над её поверхностью.

Как и всё более или менее ходовое во времена СССР, «Казанки» были большим дефицитом. Поэтому умельцы стали строить из подручных материалов их подобия. Приехав на летние каникулы после первого курса учёбы в университете, нашёл у брата такое подобие и мотор «Москва». В первый же погожий солнечный день решил испытать их. Лодка была меньше и легче серийной «Казанки», поэтому буквально взлетала над водой, даже если мотор работал не в полную силу. День был не только солнечный, но и без ветра. Поверхность воды перед носом лодки была как зеркало, отражающее солнечные лучи. Выехав из Кармановской курьи на ширь Городецкого шара в направлении села Тельвиска, поворотом ручки управления газом (оборотами мотора) подобрал режим движения лодки, отпустил ручку и стал корректировать курс лодки лёгкими наклонами тела влево и вправо. Лодка стремительно летела вперёд, а я, наслаждаясь ощущением полёта, задумался о чём-то и перестал контролировать курс. Кончилось это тем, что лодка со всего хода вылетела на берег, при этом водитель её из кормы лодки перелетел в её нос. А мотор, потеряв на берегу сопротивление воды, стал оглашать всю округу диким рёвом. В голове, левой руке и ноге почувствовал сильную боль от удара. Но мне было не до боли. Надо было срочно заглушить мотор, пока он не рассыпался на части. Заглушив мотор, обнаружил, что верхняя доска кормы, к которой он крепился, раскололась. Поэтому домой мне пришлось, несмотря на полученные ушибы, добираться на вёслах.

Через пару лет у брата Ивана появилась «Казанка», на которой я отравился в низовья Печоры на озеро Кодол, где сегодня, если верить рассказам бывалых, стоят нефтегазовые вышки. Заполнив тару морошкой, собрался в обратный путь, но этому воспрепятствовал штормовой западный ветер. Чтобы мать дома не начала бить тревогу, решил шарами под прикрытием берега добраться хотя бы до Угольной.

«Казанка» брата была из первых выпусков, которые не имели приклёпанных к бортам в кормовой части дополнительных герметичных булей. Були расширяли плоскую кормовую часть днища лодки, повышали её остойчивость. На лодках без булей было очень опасно выходить на режим глиссирования в ветреную погоду, особенно в тех случаях, когда ветер встречно-боковой. Тем более что при этом получался не режим глиссирования, а режим прыгания с одной волны на другую.

Мне было известно, что в обществе рыболовов и охотников Ненецкого округа уже появился длинный список его членов, уехавших на «Казанках» на охоту и рыбалку навсегда. Поэтому, чтобы не попасть в тот траурный список – не оказаться в положении кверху дном, непрерывно вращал ручку газа, добавляя обороты мотора, чтобы залезть на очередную волну, и затем сбрасывал газ, чтобы лодка плавно спустилась с гребня волны. Естественно, что при такой манере езды всё моё внимание было сосредоточено на волнах и принятии мер, чтобы очередной девятый вал не стал для меня роковым. Поэтому не заметил, как попал в шар (или курью), ведущий в деревню Красное, а не в город. Не зная, будет ли из него выход в Печору в районе деревни, решил повернуть назад. На самом подходе к Угольной, где спрятаться от огромных волн на километровой шири Печоры было уже не за что, у меня заглох мотор. Сообразив, что, пока блудил по шарам, израсходовал весь бак горючего, бросился в нос лодки, чтобы из канистры перелить бензин в бак мотора. Пока я там копался, лодку развернуло, поставило бортом к волне и пару раз захлестнуло. Двинувшись в корму, чтобы завести мотор, к своему ужасу заметил, что при моём приближении к мотору вся вода, скопившаяся в лодке, тоже устремляется в корму, отчего корма уходит под воду. Оказалось, что вода в лодке появилась не только от волн, захлестнувших «Казанку», но и из отверстия в корме, которое забыл закрыть. Открыл я его для того, чтобы вода, попавшая в лодку от волн при езде по шарам, автоматически вытекала из неё. При работающем моторе торец кормы поднимается над водой, и вода из лодки через отверстие стекает за борт.