Сначала мы с Николаем пытались добраться по камням возможно ближе к водопаду, потом решили подъехать к водопаду снизу. Ниже моста стояли лодки, мы сели и поехали против течения. Проехали под мостом, но оказалось, что вода нигде не стоит на месте, кружится в водоворотах. Лодку начал бросать и вертеть на месте, так что мы тут же поторопились вернуться. В то время Кивач был местом вполне диким и кроме таких случайных туристов, как мы, там никого не было. Наличие же беседки и моста объяснялось тем, что кто-то из царей захотел посмотреть эту свою достопримечательность, и местные власти вынуждены были построить и то, и другое, чтобы дать возможность взглянуть на водопад с обеих сторон реки.

Третья экспедиция, оставшаяся у меня в памяти, была далекая и очень интересная. У отца летом гостил один его московский знакомый, некто Захар Георгиевич Лесенко – мужчина лет сорока, механик, неудачник и изобретатель. В Москве он жил где-то в Измайлово в совсем-совсем маленьком домике со своей кухаркой и легавой собакой. Чем он зарабатывал себе на пропитание, не знаю. Вероятно, на что-то надеялся, но не служил, перебивался случайными заработками. Мы с Николаем его любили: он был человек славный, не вегетарианец и, бывало, помогал нам в области недозволенной пищи. Вот этот Лесенко, не знаю, по какому поводу, решил, что ему надо поездить по Олонецкой губернии в тех ее местах, где добывают разные полезные ископаемые. Отец предложил ему нас попутчики. Перспектива поехать с Захаром Григорьевичем в длительные путешествие, ловить рыбу и даже охотиться была заманчивой.

У Захара Григорьевича, по-видимому, был выработан примерный маршрут, проходивший, в основном, по большим богатым селам. Мы выехали утром в обычном экипаже того времени и тех мест – это коляска, поставленная на палках, которые идут горизонтально от передней оси колеса к задней: они заменяют рессоры, так как немного сгибаются под тяжестью кузова и пружинят.

Запомнились сёла, мимо которых мы проезжали. Стоят три-четыре двора, затем на расстоянии двух-трех верст еще пара дворов, и несколько таких маленьких поселков носят название одного села, если в каком-либо из этих поселков есть церковь, или деревни, если церкви нет. В первом поселке мы остановились на целый день. Я обратил внимание на необыкновенную прозрачность воды озера в том месте: на порядочной глубине до 10 м дно было видно во всех подробностях, видны были камни, растения и даже рыбы.

Там мы ездили на ночную рыбную ловлю с помощью остроги. Делалось это так: к носу лодки прикрепили совок из железных прутьев, в совок положили сухие тонкие сосновые поленья длиной 15—20 см и когда они разгорелись, через нос совка яркий свет осветил воду, и видно было все дно, в частности, видна была и спящая рыба. Она лежит как полено к одному концу более тонкое. Рыба на свет реагирует слабо, но звук ее может спугнуть, поэтому грести надо одним веслом и возможно тише. Один из рыбаков вооружился острогой – это жердь длиной в пять-шесть метров, на конце которой прикреплены железные зубья: что-то вроде трезубца Нептуна. Этот рыболов, сидя на носу лодки, поддерживал огонь в совке и высматривал рыбу. Увидев силуэт рыбы, он старался ударить ее острогой, и при удачном ударе рыба должна была оказаться на зубьях.

Этот способ охоты очень интересный и неутомительный, но удача бывает нечасто. Рыбу надо бить с выбором, только крупную – мелкая с зубьев соскочит. Кроме того, удар надо рассчитать с учетом некоторого перемещение видимого предмета под водой.

Мы видели спящих рыб, были попытки ударить острогой, но все кончалось плеском воды, и рыба уходила. Уже возвращаясь с охоты на рассвете, мы спугнули дикую утку с утятами еще маленькими, не умевшими летать. Утка старалась от нас уплыть, но мы прижимали ее к берегу. Сама она могла легко от нас улететь, но не хотела оставить утят. При приближении к берегу ее положение резко ухудшилось. Когда мы были от нее уже в пятидесяти шагах, она решила прорваться и с утятами поплыла сначала прямо на нас, а затем быстро повернула под прямым углом и между нами и берегом ушла в озеро. Мы с братом пробовали стрелять в нее из наших франкоток